– Ну что, понял теперь, кто из нас Медведкович, а кого Семаргл Сворожич принес.
Почему-то это показалось обоим братьям смешным. Загадка, мучившая их вот уже десять лет наконец разрешилась. Они рассмеялись в голос – сперва Вольга, после Мишата. Любава тоже рассмеялась, глядя на сыновей. В тот вечер они легли спать только под утро. Сперва Вольга съел почти полный горшок каши, который Любава приготовила на троих. Да еще половину каравая хлеба. Любава, никогда не баловавшая сыновей сверх меры, нынче знай подкладывала ему. Видно, много сил ушло у него на исцеление Забавы.
Потом они втроем улеглись, но сон не шел. Мишату словно прорвало. Он наконец рассказал матери и брату про рысь, которая вышла на священную поляну в день, когда ему и Вольге нарекали взрослые имена. Вольга тоже рассказал о том, том случилось в тот день с ним. Любава диву давалась, как смогли мальчишки столько лет хранить тайну.
Под утро только умолкли в темной избушке разговоры. На следующий день солнце стояло уже высоко, когда Мишата проснулся. Проснулся от громких криков на улице. Впереди толпы шагал Нечай. За ним, едва поспевая, плелся на неверных ногах Огнезар, видимо, успевший долгонько посидеть у дядьки Мала за кружкой хмельного.
Увидев на пороге Мишату, он утробно зарычал и кинулся бы на парня, если бы его не удержал Первак – он, как и положено старейшине, шел в первых рядах, вместе с сыном и кузнецом. Русаю сразу бросилось в глаза, что старейшина словно ожидает чего-то. У него будто бы не было решимости, смелости сказать что-то важное. Возможно, дело было в том, что кроме местных – жителей Рябинового лога и окрестностей – было несколько чужаков. Русаю показалось, он узнал круглое лицо Услады и темную клокастую бороду ее мужа.
За плечом Мишаты раздался шорох – это появилась в дверях Любава. Увидев ее, Огнезар вновь предпринял попытку освободиться из рук Нечая. Но неожиданно обмяк и разрыдался. Стянул с головы помятую, грязную шапку. Стали видны тронутые сединой, заметно поредевшие волосы на макушке. У Мишаты заколотилось сердце. Неужели…
– Доченька моя! Кровиночка! – Как-то нелепо, по-бабьи запричитал могучий кузнец. – Почто меня горемычного оставила! А все она, ведьма, виновата. – Огнезар обвиняюще ткнул пальцем в сторону Любавы. – Решила прикрыть, знать, своих нублюдков. Снасильичали дочку, а теперь отвечать не хотят.
Из задних рядов подала голос Услада:
– Да за этой ведьмой беда так и ходит по пятам! Молодая была, двоих девок сглазом до смерти уморила в веси! Медведя привадила да сына от него прижила!