А его мучили прежние тени воспоминаний: Тома, капризная и высокомерная…плывущая по широкой реке, изо всех сил глотающая ртом воздух, ловящая его взгляд на другом берегу, каждый раз поднимаясь над бурунами. Нана, тихо лежащая у ног, то рычащая, то поскуливающая во сне; она перебирает лапами быстро, быстро, ещё быстрей…Тара с большими синими глазами качает на руках маленького батыя, румяного крепыша. Вокруг шум да гам, и Темуджина за обе руки тянет ребятня. Голова кружится, и он падает, роняя всю эту галдящую ораву на траву. Взгляд его упирается в синее небо и большие птицы, как самолёты, кружат над ним с громким клёкотом. «А что такое самолеты?».
«Видимо есть в этом какая-то правда»,– подумал однажды Темуджин, и, подойдя как-то к Ханну, ответил согласием на просьбы поехать к матери в Грустину.
Ханну отправила гонца к матери, чтобы предупредить о приезде. Может удастся собрать и других родичей?
Через три дня они уже были в пути.
– Мои надежды оправдались, – с радостью восклицала Большая Эска. – Эра, Темуджинушка едет домой! – рассказывала она всем, кто навещал её в Грустине. Она отправила гонцов на юг и на запад к родичам, но сын и внучка быстрее преодолеют путь, ведь от Енисея идти гораздо быстрее. Остальных придется ждать дольше.
– Хватит бесконечных войн и потерь, нужно что-то предпринять в залог мира, – настаивала она, когда все наконец собрались. Темуджин сидел тихо в углу большой избы и молча слушал своих родственников. Память возвращалась постепенно, но он чувствовал неудобство и вину. Больше неудобство. Брататься вот так с далёким прошлым было не по нутру, проще породниться с волками, у них законы просты, а мысли чистые как слеза, недалекие, но понятные. А, главное, они, как верные псы, всегда были рядом. «Может и смогу быть рядом с ними, если и вправду удастся установить мир» – подумал он, глядя на Ханну.
Решение было принято: идти вглубь вдоль Саян, вдоль Байкала, договариваясь с кедайцами о мире или вытесняя их с этой земли силой, как они когда-то вытесняли местных из этой Сибирской Италии, отвоевывая себе место под солнцем. Ханну страдала и плакалась Темуджину в богатую песцовую жилетку о том, что невыносим для женщины такой вот походный образ жизни:
– Не спрятаться, не в порядок себя привести. Везде мужчины. Устала я от этого. Может, останусь здесь? – умоляла она холодного Эра, как звали его вояки. Но Эра стойко терпел её капризы. Она знала меру, а он слишком боялся остаться в одиночестве. И однажды на долгой стоянке с десятком других рукастых мужиков построил ей юрту на колесах. С одной стороны не нужно лишний раз собирать-разбирать. С другой и самому удобно отдохнуть в пути. Да и Ханну почувствует комфорт и заботу.