Сквозь зубы вырвалось:
– Твою мать, скотина! Если ты не заткнешься, я проверю, действительно ли у тебя голубая кровь!
– Свяжите ему руки, Антуан!», – бросил Норбер Северьефу, – не так.. он очень опасен..за спиной..и покрепче.. Не отвечайте на его провокации, будьте выше этого..
На губах роялиста змеилась саркастическая усмешка, он и не думал сопротивляться, когда Северьеф связал ему руки:
– Наши ушли далеко..территорию сейчас контролируете вы..Нелегко будет скрыться, на меня укажет из злобы любой местный оборванец…,о, простите.. человек из народа…Думали, что ночью я убью вас?, – жесткий смех, – э, нет! Это не в моих правилах.. Быть убитыми во сне, не прочувствовав неотвратимости смерти, не успев толком ощутить боли, страха, безысходности.. Нет граждане, такая легкая смерть не для цареубийц!
Де Марси слушал его молча, он слегка побледнел, в лице отразилось легкое отвращение.
– Если я останусь жив, моя месть будет ужасна! Убейте меня здесь и сейчас.. добрые патриоты и делу конец!, – фанатика распирала сосредоточенная злоба..
– С наслаждением!, – вдруг против воли вырвалось у обоих республиканцев, никогда еще Куаньяр и Северьёф не достигали такого трогательного единодушия…
Северьеф зарычал, теряя над собой контроль:
– Убью!.. А как эти твари измывались над моим секретарем?! И разве вас.. не подвергли пыткам и издевательствам его дружки во главе с д Эспаньяком?!
– Присоединился бы к вашему желанию.. даже из одного лишь принципа справедливости!, – тон Куаньяра был холоден, только темные глаза зловеще загорелись.
– Так в чем дело? Давайте не будем драться за то, у кого больше причин.. и убьем его вместе? Вы «за?,– понял ли при этом сам Северьеф, что сказал.. едва ли.. он был слишком взбешён..
– Нет, – спокойно и четко ответил Куаньяр.
Возмущению Северьефа кажется, не было пределов.
– Он роялист-фанатик, проклятый аристократ, враг французской нации и демократии! На нём кровь наших товарищей! Убейте… убейте его, гражданин комиссар и никто не осудит вас!
– Верно, и всё-таки нет, Антуан… Я и вас в роли палача не представляю.. а мне ближе.. как выразился этот вырожденец «революционная законность», его должны судить..я хочу увидеть эту надменную голову под ножом гильотины..в этом и будет высшая справедливость и моя победа..
Наблюдая за пленником, бросая на него косые взгляды, Северьёф вполголоса стал вызывающе насвистывать «Ca ira!»
На губах де Ленонкура появилась усмешка:
– Слышишь меня, якобинец?.. Означает ли это, что мне следует затянуть «Боже, храни короля» и нарваться на пулю, которая избавит меня от вашей оскорбительной и необъяснимой снисходительности?