Норбер отозвался первым, тон его был безжизненно равнодушен:
– И не надейтесь, вас ждет трибунал. Впрочем, в моих глазах вы уже мертвы…
Стемнело рано, двигаться с места было опасно, приходилось переждать ночь в лесу. Куаньяр тем временем разжёг маленький костер, и присев на сухой пень снова поднял глаза на молодого роялиста, озадачив его вопросом:
– У вас есть жена, ребенок?
– У меня есть невеста…
– Она здесь или в эмиграции?
– К чему вам это знать, господин якобинец? – с легким раздражением произнес де Марси, – она во Франции… и вы твёрдо решили сделать её вдовой до брака…Мне кажется, вы не слишком погрешите против своих убеждений, если.. мы мирно разойдемся в этой чаще.. подумайте об этом. У вас самого в Париже осталась семья?
– Нет. Моя жизнь и верность всецело принадлежат одной благородной даме, нашей Революции,– и коротко уронил, хмуро глядя в огонь, – и никому больше не нужна.
– Это плохо… – задумчиво отозвался де Марси.
– Да, это неправильно,– тон Норбера стал резче обычного, – простые люди и в этом вопросе лишены свободы выбора…
Де Марси слегка растерялся:
– Это как? Причем же здесь личная жизнь?
Куаньяр огрызнулся:
– Вот как. Дворянину доступны женщины любого класса, и никто их за это не убьет, не кастрирует, господам всё позволено. При желании дворянин может даже жениться на девушке образованного, но незнатного среднего класса. Пофыркают, но стерпят и это в наше время. Но мужчина из народа иное дело… знай, плебей, свое место…
Де Марси вдруг осенило:
– Она аристократка?
Куаньяр лишь нахмурился и замолчал, не желая более поддерживать разговор. Он веткой ворошил красные угли.
Де Марси болезненно поморщился:
– Жестокая штука война, в особенности война гражданская. Человек в другом мундире, под другим флагом, с кокардой иного цвета уже вроде и вовсе не человек, а ходячий символ угрозы всему, что тебе дорого, тёмный носитель ненавистных идей, убивай их или они убьют тебя, не поддавайся никаким сомнениям, никакой жалости, будешь прав. Впрочем, на войне, в бою, всё более менее ясно, иное дело, расстрел и пытки пленных, иное дело, когда добивают беззащитных раненых…
Встретившись неожиданно близко, лицом к лицу, прикоснувшись к руке, встретившись взглядом, вдруг видишь, это такой же живой человек, как и ты.
Просто человек, не демон с кровавыми клыками, не порождение Тьмы, жаждущее уничтожить всё и вся, живой человек, со своими мыслями, чувствами, мечтами о будущем, вы говорите на одном языке, возможно даже выросли по соседству… и… нет никакой дикой ненависти, никакого желания его убивать…