– Говорите всё это Карье, почему вы с этим пришли сюда?!, – в тоне председателя звучала досада и злость от собственного бессилия, – только будьте осторожнее, данные вам права это всего лишь полномочия наблюдателя, а если что-либо помешает вам вернуться в Париж и представить доклад?
– Это угроза, гражданин председатель?, – Норбер медленно поднялся со стула, – я приехал не один и если я не вернусь…
– Нет, по крайней мере, угроза исходит не от клуба…, – уклончиво ответил председатель.
– От самого Карье?, – Норбер понимающе кивнул, мрачно улыбаясь.
Председатель молчал. Но молчание было выразительнее слов.
– Последняя просьба к вам, гражданин председатель. Я понял, что вы честный патриот, я таких людей чувствую тонко. Дайте мне людей для сопровождения и охраны, мне нужно быть в пакгаузе, нужно срочно найти одного человека… одного ребёнка…
– Личная заинтересованность?, – на бледных губах председателя мелькнула усмешка, он видимо сделал свои выводы.
Теперь Норбер вежливо уклонился от ответа, пусть думает, что хочет, так даже лучше.
– Вот по залу бродят как потерянные человек 12, здесь от них сейчас толку нет, они и пойдут с вами, больше я ничем не могу вам помочь.., – и громче, – граждане, вы должны сопроводить этого человека в пакгауз и…подчиняться его решениям, он из Парижа от Комитета, но тсс, всем знать об этом ни к чему.. Хитро улыбнулся, взглянув на Куаньяра.
– Благодарю вас, гражданин, – Норбер выразительно наклонил голову и вышел в коридор, – гражданка, -он обратился к своей спутнице,– мы войдем в пакгауз вместе, сами будете искать вашего ребенка…
Пакгауз производил не менее тяжелое впечатление, чем нездоровое оживление на ночной набережной… Только через два часа несчастная смогла найти свою дочь, она вышла, дрожа и пошатываясь от нервного напряжения и держа на руках 5-летнюю белокурую девочку.
Норбер невольно вздрогнул от ощущения чудовищности момента, сколько же еще немощных стариков, женщин, детей и подростков должно было там остаться и что же их всех ждёт, его больно коробило от чувства абсолютного бессилия. Внезапно ему стало душно, так, что хотелось разорвать на себе галстук.
Гражданин Карье, есть же здравый смысл и предел человеческому терпению! Тебе придется ответить за всё!
Ждите своего часа Тальен из Бордо, Фуше и Колло из Лиона, Баррас из Марселя, друзья писали точно о том же…
Принимать страстную благодарность молодой матери было скорее неловко, чем приятно. А как же те, другие? Он ничего не может сделать для них!
Проводив их домой, Норбер был намерен тут же ехать обратно, но гражданка Робер, так звали молодую женщину решительно удержала его в своем доме.