«Как, однако, странно порой поворачивается жизнь, – думала Соня, идя вслед за Агриппиной к комнате маркиза де Баррас. – Слуга‑насильник, который совсем недавно был для несчастной девушки воплощением ужаса, теперь не только её любовник и друг, но вообще единственная опора в этом огромном неухоженном замке. Понятное дело, она совсем ещё девчонка. Очутилась в незнакомом месте, среди чужих людей, языка почти не знает. Тем более что до сей поры за неё всё время думал кто‑то, разве что за исключением хозяйственных мелочей, а она лишь чужие указания исполняла… Ах, неужто мое сиятельство лучше! Обе мы с нею нежданно‑негаданно в переплёт попали, хоть и каждая по‑своему. Тут с самим чёртом подружишься. Да и я тоже хороша, оставила Агриппину одну. Думала, под присмотром маркиза, такого на вид крепкого старичка, а оно вон как повернулось…»
Несколько недель назад маркиз Антуан де Баррас выглядел достаточно здоровым стариком, несмотря на свои восемьдесят девять лет. Но теперь на постели перед Соней лежала дряхлая развалина. И на вид ему можно уже было дать не восемьдесят девять, а все сто девять лет. Будто в момент из старого Антуана выпустили всю жизненную энергию.
Странно, но жизнь в нем еще теплилась. Как будто не все дела закончил он на грешной земле.
Старый маркиз не пошевелился, ни один мускул на его лице не дрогнул, когда Агриппина склонилась над ним и позвала:
– Мосье Антуан!
– А он не умер? – шепотом спросила Соня.
– Сейчас проверим. – Агриппина сунула руку в карман передника и приложила зеркало к губам старика. – Дышит. Третий день он так. Пробовала лекарство дать – мадам Фаншон прислала, да он губ не разжимает.
Она тяжело вздохнула.
– Бедный мосье Антуан! Такой всё был с виду здоровый, а тут… словно опоил его кто смертельным зельем…
«Зельем!» – отозвалось в мыслях Софьи и тут же пропало. Что за мысль пыталась прорваться в её взбудораженный ум? Она в какой‑то момент действительно подумала, что маркиза отравили. Но кто? Вряд ли Эмиль. Да и зачем ему? И уж тем более не Агриппина.
При всех своих привычках и странностях, она девочка добрая и богобоязненная. К маркизу испытывает чувство глубокой благодарности…
Словно в ответ на Сонины размышления, та, которую лежащий на кровати старик сделал маркизой, женившись на ней, проговорила со слезами в голосе:
– Очнитесь, мосье Антуан! К вам княжна Софья Николаевна приехали, повидаться. Вы же недавно о ней спрашивали. Мадемуазель русская княжна.
Последнюю фразу Агриппина повторила по‑французски, видимо, копируя самого маркиза де Баррас и у неё получилось так похоже, совсем без акцента, что Соня подумала: «У девчонки хороший слух».