– Что поделаешь, – мягко успокоила его Соня, – вы сделали всё, что могли.
– Всё, что мог, – кивнул он, закрывая глаза, – всё, что мог.
По его телу пробежала судорога, и Соня поняла, что старый маркиз де Баррас затих навсегда.
'‑. – Он… умер? – дрожащим голосом спросила Агриппина, проследив, как Софья бестрепетной рукой закрывает глаза умершему.
В другом случае, наверное, слабость проявила бы Соня, а она, точно старшая подруга, стала её успокаивать.
– Увы, моя дорогая, ты стала вдовой, – задумчиво подтвердила она.
Агриппина зарыдала.
– Бедный, бедный маркиз Антуан!
– Ты любила его? – спросила Соня.
– Я совсем его не знала, но мадам Фаншон сказала, что он был очень хорошим человеком.
– Тогда чего ты так горько плачешь?
– Хороший человек должен, умирая, знать, что по нему непременно кто‑то станет горевать, – всхлипывая, сквозь слезы проговорила Агриппина.
Глава шестая
Соня думала, что хоронить покойного будут только они с Агриппиной, Патрик да Эмиль, мадам Фаншон с сыновьями, ну, может, ещё несколько мужиков из ближайшей деревни, которые гроб понесут. Но провожать маркиза Антуана в последний путь собралось так много народа, что Софье оставалось только удивляться.
Она осторожно поинтересовалась об этом у мадам Фаншон, и та в ответ на её вопрос пояснила:
– Маркиз де Баррас в Дежансоне родился. И отец его здесь жил. И дед. Они – вроде как знак города.
Наверное, если бы у Дежансона был герб, на нем изобразили бы фамильный профиль маркизов де Баррас. – Мадам Фаншон промокнула платочком глаза и продолжила:
– Вы вряд ли знали о том, что мосье Антуан был ещё и учеёным. Многое из того, что используют теперь владельцы клиник и пансионатов, придумано его светлой головой. Он учил местных жителей, как доставать воду из глубины, как удалять ее из грязевых ванн, как поднимать наверх помногу, а не таскать ведрами… О, это был великий человек!
– Вы не правы, кое‑что известно было о маркизе и у нас в России. Мой дед в своём дневнике называл Антуана де Баррас талантливым алхимиком.
– Антуан… маркиз говорил мне, что в России у него жил товарищ, который слишком рано ушёл из жизни, – со всхлипом вздохнула мадам Фаншон. – Наверное, ваш дедушка был хорошим человеком, потому что мосье Антуан всегда поминал его добрым словом. Всё сокрушался, что мосье Джереми…
– Еремей, – осторожно поправила Соня.
– Да, да, он говорил так… Говорил, что русский друг очень ему помог, а он, де Баррас, так и не успел ему отплатить добром за добро.
– Успел, – едва слышно проговорила Соня.
Она подумала, что эта нестарая ещё женщина достаточно образованна. По крайней мере, знает, что такое герб, и не спрашивает, что такое алхимия…