Теперь Соня оценила по достоинству, насколько Патрик может быть незаменимым. Знал бы он, что это произошло только теперь! При том, что между ними так и не состоялось настоящего объяснения.
Пока что Соня лишь отдавала приказания, которые Патрик выслушивал с невозмутимым лицом и говорил всего одно слово:
– Сделаю.
А то и просто согласно кивал.
Агриппина могла распоряжаться лишь кухаркой, которую прислали из деревни – Соня попросила об этой мадам Фаншон, – а остальные хлопоты легли на плечи Патрика. Он, как потом оказалось, вовсю использовал ту повозку, которую как бы арестовали в своем амбаре Агриппина с Эмилем. Привёз священника, гроб и венки, на другой день на ней же гроб с покойным отвезли на кладбище к семейному склепу маркизов де Баррас.
Соню с Агриппиной вёз в карете покойного маркиза Эмиль. Остальные жители Дежансона, которые провожали старого маркиза в последний путь, добирались кто на чём. Основная масса шла пешком. Благо путь до кладбища оказался близким.
Соня еле дождалась, когда окончатся все траурные церемонии, и она сможет остаться с Агриппиной с глазу на глаз. Не то чтобы она в момент очерствела и, кроме золота, её ничего не волновало, но от того, есть ли оно ещё или нет, зависело, как Соне строить свою дальнейшую жизнь.
Она не питала каких‑то особых надежд на приезд нотариуса, справедливо полагая, что маркиз де Баррас и так одарил её сверх меры. И разве виноват он в том, что его непутёвый сын Флоримон исхитрился получить доступ к изготовленным когда‑то отцом золотым слиткам.
Вернувшись после похорон в замок, Эмиль деликатно удалился, благо комнат в доме хватало. Удалился и Патрик. Ему выделили комнату недалеко от комнаты Эмиля, и теперь можно было надеяться, что все его потребности, ежели таковые появятся, будут обеспечены.
Когда мужчины ушли. Соня посадила с собой на диван Агриппину… маркизу де Баррас, теперь уже вдову. В глазах людей и по закону она являлась таковой. И хочешь не хочешь, а траур ей придется носить. В общем, посадила она Агриппину рядом с собой и сказала:
– Так сложились наши с тобой обстоятельства, что в подземелье нам всё равно спускаться придётся…
Раз Антуан де Баррас ничего не сказал молодой жене о золоте, значит, оставил этот вопрос на усмотрение Сони. Захочет – расскажет, не захочет – её дело. Но вот как всё Агриппине преподнести? Хорошо, если там что‑то осталось, а если нет? Ведь в подземелье не раз и не два, судя по рассказам Агриппины, наведывался Флоримон. Кстати, отчего Соня так уверена, что это был именно он? И в тот, последний раз он тоже в подземелье спускался. Значит, не успел вывезти всё золото…