Однако, как её сиятельство разбирает! Увлеклась, что ли, этим богатством? Странно, Соня до сей поры считала, что она вовсе не алчная. Слишком долго была бедной? Вряд ли такое объяснение может служить оправданием.
Нет, если разобраться, дело вовсе не в алчности.
От этого золота, получалось, зависела вся её жизнь – Соня поневоле оказалась будто прикованной к нему.
Она… как бы поэтичнее сказать… барахталась в золотой паутине. Но с другой стороны – не бросишь же то, ради чего трудился дед! Он ведь думал не только о себе и своей семье. Скорее всего, он хотел добиться процветания всего рода Астаховых.
Наверняка он так же, как и Соня, был осведомлен о способностях своих предков – среди них было много настоящих ученых знахарей. Тех, талант и величие которых мало кто из темного люда осознавал.
Взять хотя бы еще в десятом веке жившую Любаву, прапраматерь рода Астаховых. Сколько добра сделала она простым людям, скольких вылечила, поставила на ноги, спасла от смерти! И что получила в благодарность? Эти же облагодетельствованные ею люди едва не сожгли бедную девушку на костре, объявив ведьмой.
Соня ударилась в воспоминания… Кто‑то из Астаховых написал историю жизни Любавы. И не только Соня, многие девушки Астаховы зачитывались ее жизнеописанием, прошедшим через многие руки, не раз переписанным теми, чьи имена остались потомкам неизвестными, сохранившимся до конца восемнадцатого века! Рассказ о том, кто были предками самой Любавы, увы, не сохранился…
Какая‑то мысль, очень важная, мелькнула в мозгу Сони и пропала, так что княжна даже не успела её осознать. Тщетно она морщила лоб в попытках вспомнить, о чём именно она подумала, но не добилась успеха. Вынырнув из океана мыслей, она услышала всё те же причитания Агриппины.
– Княжна, миленькая, Софья Николаевна… – продолжала бубнить та. – Ну что вас тянет во всякие такие нехорошие места? То в тайную лабалаторию, то в подземелье… Что вам в покое не сидится?
– Поговори мне! – привычно прикрикнула на неё Соня и осеклась. Агриппина больше не её крепостная.
Но юная маркиза ничуть не обиделась, а продолжала ныть:
– Вы разве привидений не боитесь? Кто знает, что в этом замке когда‑то случилось? Может, на двери в подземелье какой‑нибудь охранный знак стоит, вот призрак и не может наверх прорваться, так по подземелью бродит и от злости воет. Какую‑нибудь бабку мосье Антуана убили, вот земля её и не принимает. А ну как привидение на нас набросится?
Вряд ли Агриппина думала так всерьез, но Соня поняла, что придётся потрудиться, чтобы склонить к своему предприятию молодую вдову.