Выходит, она собственными руками убила мосье Флоримона?
Соня же отчего‑то не боялась и не спеша осматривала лестницу с выщербленными от времени ступенями. Отмечала пятна сырости на каменной кладке, слышала шорох осыпающейся земли под их ногами – в прошлый раз, когда она опускалась сюда с Антуаном де Баррас, она слышала лишь стук, с каким снаружи бился в недоступную для него дверь сын маркиза Флоримон, да видела колеблющееся пламя свечи, с которой шёл впереди неё старый маркиз.
Сейчас, спускаясь по лестнице вслед за своими спутниками. Соня с усмешкой слушала, как переговариваются между собой любовники – на какой‑то жуткой смеси русского, французского и даже немецкого языков. Она опять пообещала себе заняться обучением бывшей служанки, потому что эдак Агриппина сможет общаться только с Эмилем и больше никто из французов её не поймёт.
Ни тот ни другая, конечно же, не подозревали, что Соня уже отвела им место в своих планах на будущее. Сегодня, проворочавшись без сна почти всю ночь – накануне все трое договорились спуститься в подземелье с утра, – она решила, что всё равно не пропадет и без золота, если его тут не окажется. Потому надо будет попробовать себя на другом поприще, тем более, что Соня теперь не одна, у неё есть молодые помощники. Силу одного и жизненную смекалку другой она вполне сможет использовать.
Понятное дело, под сильным помощником имелся в виду Патрик, а не Эмиль. Вряд ли в случае нужды Соня согласилась бы сдавать слугу в аренду богатым женщинам, словно быка‑производителя… Даже в случае крайней нужды Эмилю хватит работы по дому.
Соня остановила сама себя. Опять она в чём‑то зарекается. Если на то пошло. Соня ведь и не представляет себе, что оно такое – крайняя нужда… Впрочем, достаточно, что она имеет представление о бедности.
…Вчера вечером за неимением других развлечений все четверо нынешних обитателей замка сели играть в реверси – немудреную карточную игру, которой научил молодых женщин и Патрика Эмиль. Соня между делом показала, как она теперь умеет обращаться с картами, чем вызвала удивление мужчин и, конечно же, явное неодобрение Агриппины. Бывшая служанка, чуть ли не с раннего детства выросшая в доме Астаховых, переняла многие взгляды своей госпожи, Сониной матери. Потому вслух она сказала:
– Не дело это, княжна, таким вещам обучаться! Я вам и прежде говорила, и теперь скажу. Каждый, кто на ваши ухватки посмотрит, тотчас и скажет: с какими людьми эта женщина общалась? Разве княгиня Мария Владиславна, ваша покойная матушка, не запрещала вам играть в карты? А уж вытворять такое!