– Думаю, для этого нам с вами надо как минимум вернуться в дом и сесть за стол. С вашего позволения, я распорядился, чтобы кухарка, девушка, которую прислала из деревни мадам Фаншон, подала в гостиную кофе. За чашечкой этого благородного напитка нам будет удобнее беседовать, не так ли, чем вот так, на ходу?
Он предложил ей руку, и Соня мгновение колебалась, стоит ли ей идти рядом с ним, со своим дворецким. Но он стоял и невозмутимо ждал, так что у неё, собственно, и не оставалось другого выхода, как его руку принять.
Чем ещё отличалась её нынешняя жизнь от прежней, так это непредсказуемостью. Дома она всегда знала, кто что скажет, как себя поведёт в той или иной ситуации, а во Франции ей постоянно приходится быть настороже в ожидании неприятных сюрпризов. Вот, к примеру, что придумал этот бывший гвардеец? Почему так официально ведёт её в замок, словно представителя вражеского войска, с которым надо заключить перемирие? Они сели друг против друга за большим столом.
Молодая, крепко сбитая, но какая‑то излишне строгая и оттого выглядевшая старше своих лет крестьянка – кажется, её звали Ода – подала кофе и по знаку Патрика оставила их, вернувшись на кухню.
Он сам взял молочник и спросил:
– Сливки?
Соня лишь кивнула. Он добавил сливки в обе чашки и с легким поклоном передвинул ей одну из них.
– Круассаны, – сказал он, кивая на блюдо с печёными ароматными рулетиками. – Их принесли из деревни, и я распорядился присылать их каждое утро к завтраку. Судя по всему, Ода неплохо готовит мясо. Она также хорошо варит кофе, но за остальное я пока поручиться не могу. Как бы то ни было, питание вашего сиятельства не должно ухудшаться от неумелости прислуги… К сожалению, как дворецкий я только начинаю, но, думаю, в дальнейшем освою эту хитрую науку.
Сказать, что Соня была ошарашена, значит ничего не сказать. Может, он никогда не говорил с нею о ведении хозяйства, потому что руководила им до отъезда Агриппина?
Патрик своим разговором застал её врасплох.
Он, оказывается, умел быть таким разным. Сейчас он напомнил ей учителя физики, который, помимо уроков с нею, преподавал этот предмет в Петербургской академии – он тоже умел так же дотошно и строго учить её своей науке, а потом за столом, где они с матушкой пили чай из самовара, выглядеть совсем другим человеком – милым и домашним…
Соня думала, что приобретает дворецкого не слишком умелого, такого, которого ей придется учить.
По крайней мере, тому, что она сама знала, хотя и подозревала, что всё равно знает недостаточно. А вышло так, что учил её Патрик. Причем не сомневался в своем праве учить. Так что Соне предстояло решить, оставить такую вот хозяйственную власть в руках Патрика или поставить его на место.