– Нури, зачем ты так?! – пожурила его Эльвира. – Георгий Николаевич меня пинает, а вовсе не тебя. Ему, видишь ли, богатые не нравятся. Он подозревает их в злоупотреблении своим богатством, недальновидности, жадности, глупости… Что там еще вы там еще нам инкриминируете?
Георгий, по-прежнему улыбаясь, однако, вовсе не спешил отвечать на ее вопросы.
– Я думаю, ты ему нравишься, вот он и злится, что если может тебя как-то задеть, то лишь вот так, нарочно обесценивая.
– Что-то ты осмелел, – буркнул Звонарев, строго поглядывая на Нури. – Забыл уже, при каких обстоятельствах мы познакомились?
– Не забыл. Да и если я забуду, ты ведь напомнишь?
– Напомню! – согласился старший лейтенант все тем же суровым тоном.
Эльвира в конце концов не выдержала.
– Я не поняла, – передразнила она, только уже с нарочитой суровостью в голосе, – может, ты считаешь, что нам с Нури, как существам недостойным общения со столь светлой личностью, состоящей на службе отчизне, стоит выйти из машины и дальше идти пешком?
– Ну, если разобраться, то вы тоже не очень честны со мной! – огрызнулся Звонарев.
Эльвире показалось, что у Нури даже уши напряглись в ответ на эту тираду. В самом деле, что это они решили устроить побег из замка Иф. Причем, вовсе не будучи уверенными в том, что Георгий собирается по приезду в город кавказца арестовать.
Но он почувствовал, что Эльвира объединилась с Нури против него. Потому он заодно в своих спичах нападает на Эльвиру. Чтобы знала свое место?
Но она из вечной женской осторожности продолжала политику умолчания, потому что считала: слово произнесенное куда труднее поправить, чем слово задуманное. Если она ошибается, ничего страшного, она же перед Звонаревым и извинится, а если нет? Зачем же Нури рисковать своей свободой? Дело надо довести до конца!
– «А дорога серою лентою вьется, слева поворот, осторожней, шофер!» – пропела она вдруг. Ясным и чистым голосом. Не таким уж и сценическим, но достаточным для того, чтобы напевать за мытьем посуды. Если бы у нее не было посудомоечной машины.
– Ну, Эльвира Павловна, вы меня убили, – проговорил он, нарочито вцепившись в руль, как бы от неожиданности, поразившей его.
– Считаете, что девушкам из богатых семей голос иметь необязательно? – ехидно спросила она.
– У тебя и в самом деле хороший голос, Эльвира, – отозвался и Нури, который до того молчал, весь уйдя в себя. Видимо, к побегу готовился. – Я бы тоже хотел, чтобы моя любимая девушка умела петь.
– Любимая девушка! – буркнул под нос Звонарев. – Что же вы о своих любимых девушках не думаете, когда в бандформирования вступаете!