Она некоторое время стоит столбняком, потом что-то перехватывает ей горло, и Евгения начинает рыдать. Она плачет долго, надрывно, горько и все повторяет кому-то: "За что? За что?" Незаметно засыпает и спит на диване, одетая, до самого утра.
Утром сама она говорит: "Хватит, поплакала, и будет!" поймав себя на моно-диалоге с внутренним голосом, думает:" Надо завести попугая и с ним разговаривать. Или сдать эту квартиру внаём и переехать к маме. Никита будет рядом."
Так ничего и не решив, она принимается за уборку, но тут приходит Маша.
А приходит она в черных очках, закрывающих пол-лица. Моет в ванной руки и садится за кухонный стол, наблюдая, как Евгения возится с уборкой. У Евгении в шкафу стоит банка хорошего растворимого кофе, но поскольку Маша предпочитает натуральный кофе растворимому, она решает позаботиться о себе самостоятельно; перевязывает перетершийся провод вилки изолентой, сыплет в кофемолку поджаренные зерна и смотрит сквозь прозрачную крышку, как та перетирает их в пыль. Всё, как в лучших домах Лондона и Ново-Титаровки!
– У тебя глаза болят? – спрашивает подругу Евгения.
– Не глаза, а глаз, – прыскает Маша и медленно, будто стриптизерша лифчик, снимает свои очки-колеса:
Да, прятать есть чего! Под левым глазом у неё такой огромный синяк, что глаз опух и не открывается, зато другой, правый, непривычно воинственно блестит.
– Красиво?
– Смотря, на чей вкус! – медленно говорит Евгения, вдруг со стыдом вспоминая свою нелепую идею насчет того, что неплохо бы Маше изменить мужу.
– Если тебя не шокирует мой вид, я, пожалуй, сниму очки, – между тем говорит Маша. – В комнате сидеть в очках – мове тон!
– Не шокирует, – говорит Евгения. – кто это тебя?
– Любимый муж Сереженька! Кому бы ещё пришло такое в голову? Я так хохотала!
– Хохотала?!
– Ну да! Сережа себя всегда считал суперменом. Мол, он ни при каких обстоятельствах не теряет самообладания. А женщин бьют только слабаки. Сильные их себе подчиняют. И вдруг… Посмотри, какая шишка, – озабочивается она, – это я башкой о шкаф стукнулась!
Евгения покорно трогает шишку и кивает, не сводя с Маши удивленных глаз. Она не только не расстроена, а даже будто гордится следами побоев.
– Ты, наверное, хочешь знать, за что? – насмешничает Маша. – Ему почему-то не понравилось сравнение с таким благородным животным, как олень. Радовался бы, что не с козлом!
Она улыбается.
– Так сильно ударил из-за оленя? – "врубается" Евгения.
– Правда, не из-за всего оленя, а только верхней части.
– Имеешь в виду рога?
– Конечно, что же я ещё могу иметь в виду!