– Симонов, нельзя ребенку без имени. Она же формирует своё я, – возмутилась Нефер бездействию Георгия.
– Все зовут её Эвридикой. Это созвучно с именем матери. Пусть будет. В её сознании пока эти слова малоразличимы и она не заметит подмены. Решено – Эвридика! – утвердился наконец Георгий и пошел к ректору зарегистрировать, наконец, малышку.
День Эвридика проводила в яслях, а потом в саду. Георгию не доставало времени общаться с дочкой. Все силы он тратил на машину времени. Он отрабатывал на ней чувство вины, из-за которого с трудом общался и смотрел в глаза сослуживцев. Он хотел всё быстрее исправить. «Ребенок ещё маленький, и я всё успею. Есть только я и она. Мы проводим вместе вечера, едим вместе. Этого достаточно. Всё будет хорошо», – думал он раз от раза, оправдывая свое отсутствие на детском празднике или не успевая забрать девочку из сада. Все сотрудники его лаборатории по очереди забирали и водились с малышкой, когда могли. Бывало приводили её в лабораторию, и Георгий садил Эвридику на загривок, включая и выключая приборы, рисуя формулы на доске, размышляя вслух, разговаривая с самим собой.
Время летело, как обычно, стремительно, и уже в десять Эвридика стала «самостоятельной». Не в том смысле, что могла жить одна, во всём себя обеспечивая, а в том, что вставая утром могла сама собраться и уйти, позавтракав у подружки. Пообедать у приятеля, оставаясь на ночевку у другой своей знакомой. Георгий искал её по всей Атлантиде чуть ли не ежедневно, поднимая на уши всех одноклассников и знакомых. Заставлял Эвридику завтракать и ужинать дома. Неумело готовил пищу и ждал её за столом. Ругал, если снова приходилось оббегать знакомых, не дождавшись девчушку ко сну. Он настаивал, она отталкивалась. Он злился – она плакала и отдалялась. Георгий понимал, насколько она хрупкая и ранимая, оказывая своё родительское давление, видел, как она испуганно съеживалась и сопротивлялась. Но как ещё можно убедить ребёнка и заставить поступать правильно? «Она ещё мелкая и ничего не понимает, я отец, должен научить, проконтролировать, заставить!» – думал он.
Между ними выросла пропасть недоверия. В четырнадцать лет Эвридика влюбилась. Для Георгия жизнь вовсе превратилась в ад. Ребенка стало невозможно убедить и тем более заставить.
Александру, парню Эвридики, стукнуло двадцать три, когда произошел скачок во времени. Перемещение изменило всех. И юный вундеркинд не стал исключением. Время остановилось для атлантов в мире будущего, и многие решили, что оно дает им фору. Фору для того, чтобы сделать то, на чём раньше все экономили – развлекаться, транжирить время направо и налево. В безвременье можно расслабиться, отдохнуть, попробовать жить, нарушая законы и правила. Проверить, насколько правы были «взрослые», когда говорили: «делу время – потехе час», «без труда не вынешь рыбку из пруда», как и другие правила взрослой жизни.