Первая экспедиция ушла в Месопотамию с Сидоном, вторая следом Европу в страну басков. Следующая отправилась на северо-восток к берегам Черного моря и далее на восток вплоть до Китая.
Не прошло и ста лет, и Нефер, не выдержав одиночества, отправилась в Месопотамию с другой командой. Её возглавил Базилус, бывший заместитель Антония Фасулаки. Они собирались пойти в междуречье другим путём, минуя Италию, Грецию и Турцию. Но Нефер согласна была и на это. Не то, чтобы она страдала и плакала в отсутствии Сидона, но что-то похожее на тоску не давало ей покоя. Ей стало привычным его присутствие рядом, и теперь будто часть её отделилась. Ампутирована безболезненно, умелым хирургом, осталось лишь неуловимое и довлеющее чувство тревоги – было и нет чего-то важного. Чувство потери. Захотелось бежать и искать.
А ещё немного погодя, стоя на причале, Георгий Симонов провожал ещё одну группу отплывающих на север. Команда единомышленников, вечно несогласных с методами правления в Атлантиде, решились идти вдоль северных берегов Европы, исследуя береговую линию к полуострову Ямал. Долгое время ученых беспокоили находки стоянок древнего человека на полуострове времен мезолита. В экспедиции собрались многие заинтересованные данными исследованиями люди: индусы, поддерживающие теорию происхождения ариев с северной прародины. Англичане, в древности сложившие свои легенды и сказания о таинственной северной земле, и русские, как костяк всей группы. У них тоже был свой особый интерес.
– Может с нами? – Колесов положил руку на плечо Симонову.
– Ты же знаешь, на мне груз ответственности, нужно закончить работу. Да и Вероника проснется, а меня нет…не могу, – оправдывался тот.
– Понимаю. Ну давай, надеюсь мы ещё встретимся!
– Пока, Колес, – грустно ответил он.
– Пока, земляк! – крикнул он, уже на ходу запрыгивая на борт корабля.
Однако время отправления выбрано было крайне неудачно – наступала осень, сезон штормов.
Глава одиннадцатая. Эвридика
С маленькой бледной девчушкой нянчился весь институт. Лет до пяти это эфирное создание баловали буквально все. Сколько времени проводил с ней Георгий сказать было трудно, хорошо если спать укладывал, тихо напевая колыбельную из своего далекого детства. Имя придумывали тоже хором. Однажды кто-то назвал её Эвридикой, только покинувшей пределы Аида: хрупкую, невесомую, похожую скорее на тень, а не на живое полнокровное создание.
Имя Эвридика прижилось. Когда нужно назвать по имени, а имени нет, в голову приходит самая подходящая картинка, ассоциация. Девчушке был год, а у неё всё не было имени. Её звали то малютка Вероники, то Симонова дочь, то ещё как. А после того, как впервые кто-то назвал девочку Эвридикой, всё чаще именно это имя всплывало в виде ассоциации.