* * *
Шойль — предатель? Под покровительством Цифы, сподвижника Пророка-Посланника? Шойль — Великий Исказитель? Крупная неожиданность. То-то Георэм сегодня такой веселый. А между тем мой возбужденный мозг представил красочную картинку: из мутного тумана имперской истории выныривает Шойль, посверкивая красными глазами. Почему у него глаза такого цвета? Ведь он наполнил жизнь, затосковавшую после ухода Пророка, новыми чудесами и близкими надеждами. Глаза цвета неба больше к лицу. Итак, произошел спектакль. А люди не заметили подмены режиссера-постановщика? Я знаю, помню: в Цифе бурлили сомнения, но длились недолго. Шойль пришел ярким, богатым, речистым, талантливым. И сопровождали его феномены чудные.
Но внимание — Георэму, он переходит к демонстрации.
— Я сделал запись этого спектакля с Шойлем в главной роли. Запись документальная, по заказу Куратора. Извините, с моими пояснениями. Без них никак.
…Перед нами благословенный светлый город Димашк. Отряд под командой имперского военачальника Шойля готовит очередное растерзание последователей Пророка. Сколько уже было подобных расправ! Но подпольная секта крепчает. Командир отряда разумен, и потому предан Империи. Она — его Родина. Она дала его семье богатство и почет, а ему обширное образование, знание многих языков, неограниченные перспективы. Все блага земли легли к его ногам. Он разумен, и потому благодарен. Благодарность, — в стремлении обеспечить безопасность Империи, покарать ее врагов. А что делать, если обычная кара не действует? Почему бы гидру секты не привлечь на службу Империи? Тем более, что располагает к тому объективная необходимость: старые религии износились-обветшали, и более не держат надежно великое здание Прайма. Нужна новая, могучая опора. Новая идеология, способная прекратить брожение в народе. Основу ее он видит, она живуча, надо только чуть-чуть… Хитрый план детально обоснован и утвержден на самом верху. Под грифом «абсолютно секретно». Валерий может добавить: над грифом — черная печать. Я согласен.
Посмотрите, вот наш герой… Облаченный в пурпурно-голубой лён, в золоте и каменьях, пахнущий красным ладаном. Вечерний хлеб печали и слез не для таких, как он…
* * *
Георэм превращается в поэта. Он так вжился в тему, что это естественно. Хорошая иллюстрация. Не хватает нам Валерия. Он скажет примерно так:
— Благословенна та земля и светла, но обитатели ее — туманны. И прячут в себе Тьму скрытую.
Я смотрю на Шойля так, что в глазах резь. Красавец мужчина! Какая уверенность, какой огонь! Глаза как две пентаграммы, так нелюбимые моей «звездочкой». Я тоже вошел, вслед за Георэмом влился в тему…