— Вопрос в больное место, — ответил Салтыков, сделал еще глоток, поморщился, — Не смею и предложить Генеральному координатору. Уж какую неделю кушаю ханку из всякого дерьма!
— Хм-м. Но зачем?
— Если не пить, взорвусь. Распадусь на отдельно мыслящие нервные клетушечки. Мелкие хулиганчики спалили всю питейную индустрию. Отсюда и ханка. И еще. Вы забыли, что я русский. А русский человек без водочки ни к одной серьезной задачке и не подступается.
Эрланг улыбнулся, кивнул Эйберу и поднялся с кресла.
— Друзья! Сделаем очередной шаг. Ян Зарка, — не вижу его здесь, — занят плененным врагом. В составе компетентной комиссии. Он располагает последними данными и прогнозами. Живое слово предпочтительнее компьютерного посредника. Подождем с этим вопросом?
Собрание согласилось, и он продолжил:
— Да, Киева больше нет. И святые мощи, в том числе Ильи Муромского, сгорели как простые дрова. Сэнди, что делается в эти часы на живой земле?
Куратор Агасфера, «шеф» планетарной полиции из Комитета Пятнадцати Сэнди Высоковский встал и поморгал обычными для полуфаэта пронзительно синими глазами. Голос его еще не освободился от высоких тонов детства.
— Я американец украинского происхождения. Киев для меня — самый красивый город мира. Он унес с собой почти восемь миллионов жизней. По земной традиции почтим их память.
Люди и фаэты поднялись и постояли с опущенными головами. Салтыков пристально посмотрел на Сэнди. «Вот тебе и юнец! Юнец-молодец!» — читалось в его взгляде. Высоковский отвечал на вопрос Генерального координатора:
— На остальной части планеты паника. Единственная устойчиво работающая телерадиокомпания под руководством Габриэля Уоррена не успела сообщить о нападении на Киев, а в городах Европы, Америки и Азии уже знали. И активизировалась новая опасность, к устранению которой мы не готовы. Это — повсеместные вооруженные банды детей в возрасте от семи лет. Энергичны и крайне жестоки! Убеждения они не признают. Есть малейшая возможность грабить и убивать, — они грабят и убивают. Нет возможности, — ждут и ищут ее. А стрелять в детей…
— Даже если конец света и все мы обречены. У кого поднимется рука? — выкрикнул кто-то из приглашенных.
— Непонятный всплеск всеобщей жестокости. Теперь — дети, — как бы размышлял вслух Сэнди, — Они до смерти ненавидят всех, кто не входит в банду. Готовы «посторонних» зубами рвать, когда кончаются патроны. Завтра-послезавтра они сядут в танки и боевые машины. И покатится вал…
Игорь Бортников, сидящий рядом с Эйбером, тихо сказал, не поднимая опущенной головы:
— Как быстро меняются людские стремления. Еще вчера они не поднимались выше желания теплой ванны, чистой простыни, кусочка свежего хлеба… И эти простые мечты уходят, уступая место потребностям зверя. Сильные делаются хищниками. Удел слабых, — вегетарианство.