— А ведь наше присутствие влияет… Или нет? — спросил Амин.
— Я слишком привык к застывшей архитектуре макропространства, к его устойчивости в длительных интервалах времени, — ответил Уйка.
«Он уже видит себя у артефактов Сферы Оорта. Здесь ему неинтересно, ведь практическую пользу из голой геометрии скоро не извлечь. Вторая задача Эрланга решается там, на галактолете… Может быть, на Уйку давит осознание близости войны».
Атис устремил взгляд на краски Сатурна. Более минуты непрерывно наблюдать пляску нитей он не мог. Менялась химия мозга, и зрение переставало верно отражать видимое.
— В моей памяти есть необъясненные воспоминания. Может быть, из раннего детства. Вы помните, в нашем детстве на Манде принято было слушать волшебные сказки? — спросил он.
— Были сказки, — ответил Амин, — были… Их нам рассказывали наши матери. Фаэтянки Земли не знают сказок. Так как лишены дара материнства.
Атис, прикрыв глаза, направленные на шар Сатурна, сказал вслух, неторопливо и мечтательно:
— Рассказывала мама… Было, не было… Я сейчас снова увидел дворец из детства, прекрасный и величественный. Только что возведенный, — скажем, по прихоти принцессы, — он на глазах меняет пропорции. Высоту, ширину, размеры комнат. Расположение лестниц… А по фасаду, по внутренним стенам волнами стекает череда цветов, ярких и прозрачных. Происходит все непредсказуемо, но воспринимается легко, с радостью… Помните что-нибудь такое?
Уйка только вздохнул. Амин, не отвечая прямо, сказал:
— Зодчий, не желающий видеть свое творение завершенным… Непрерывное творение… Нам, пленникам материи, не дано вознестись над ней, не расставшись с жизнью. Сказка — непрерывная мечта, которой не дано воплотиться. Смотрю в этот геометрический колодец, и вспоминаю текучие образы, привозимые драконами из глубинных «окон» океана.
— Есть параллели? — встрепенулся Атис, — Нет, драконы видят иначе, им трудно передать нам точно…
Амин, немного помедлив, попросил:
— Вы устали, братья. Не хотите ли отдохнуть? Я хочу остаться здесь в одиночестве. На час-два…
Медитация… Обращение вовнутрь. Плавание в глубинах океана, имя которому — Я…
Потухли краски Сатурна, погасли лучи звезд, ушли за кадр жизни лаборатория с Юнивером. Нити связи с миром материи ослабли, потеряли осязаемость. Нет больше времени. Нет расстояний.
Не бывает океанов без ориентиров, без маяков. Хороший капитан не выйдет в море без лоции. Лоция Амина — ткань его жизни, память двойного бытия. Память не о том, что приключилось с телом. А о том, что происходило с ним в глубинах сердца, имелось всегда, было незамечаемо им самим.