Но только прикрыл глаза и сказал:
— Ничего… Сегодня не можем, так завтра… Будет саркофаг. Нет, — новое хранилище! Они подождут…
В комнату вернулась Леда со снимком в руке и вмешалась в разговор.
— Простите, но… Леран, к тебе гости.
Он посмотрел на нее: в глазах острая боль-сопереживание, которую она тщетно пыталась скрыть. Леран мысленно сказал: «Ничего, родная. Мы еще придумаем что-нибудь. Все будет хорошо».
Антэ поднялся было из-за стола, но Эрланг остановил его.
— Если можешь, останься. Я пригласил Айлу. Она работает в комиссии Арни. В Комитете Пятнадцати обеспокоены нашими женщинами. Там действительно не все ясно. С Айлой Памела Шиф из Комитета, она занимается этой проблемой.
— Земная женщина? — равнодушно удивился Антэ, но взглянул на Леду и не стал ждать ответа.
— Ты знаешь о самоубийстве и странной записке? — вопросом на вопрос Эрланг показал нетактичность брата, — Из ряда вон, как говорят люди Земли. Уверен, причина поступка осталась.
— Самоубийство и положение в Комиссии Возрождения? Что общего?
Эрланг не ответил. В комнату вошли женщины. Памела, дама лет сорока, в простеньком сером платье, никогда не отличалась красотой и статью. Рабочая нагрузка последних месяцев добавила ее внешности еще лет десять. Айла выглядела расцветающей внучкой на выданье в сопровождении заботливой бабушки.
Глаза Леды сверкнули, и Леран улыбнулся; ее ревность походила на реакцию молодой львицы, заметившей появление поблизости от логова ее личного льва самки из чужого прайда. Посчитав, что горячие эмоции освежают кровь, он не стал ее успокаивать.
Айла не замечала Леды… Неприятие землян, поддерживаемое упорным Арни… Эрланг признал за собой еще одну ошибку: нельзя было отдавать женщин Фаэтона под опеку Арни. Но чья была инициатива?
Ослепительная холодная красота… Русалка, проводившая его в грот «золотых людей». Она не менялась. Со времени появления Йуругу он встречался с ней дважды. Первое чувство к ней не уходило. Чувство внутренней близости, очарованности, родства. Леда понимает?
Леда — как трепетная лань. Как нимфа, готовая за любовь отдать жизнь. Жизнь и любовь так перемешались в Леде, что она в любой момент могла взорваться как вулкан. Достаточно малейшего толчка. Природная, дикая красота Леды несравнима с неотразимым обаянием Айлы. Их нельзя сравнивать. Как Солнце и Луна… Да, у Леды свой свет, идущий от пылающего сердца. У Айлы — отраженный. Каждому свое. Леран всегда тянулся к Солнцу. Но почему и сейчас, рядом с Ледой, его не покидает ощущение близости к Айле? Словно они связаны чем-то общим.