– Завтра, – сказал он, вставая, – мы пойдем с вами к королю.
– К королю? – вскричал Гуго.
– А почему же нет? Вы – довольно хорошего рода, чтоб иметь право быть на малом выходе… я сам повезу вас… бывают случаи в жизни, где лучше всего взять быка за рога. Ваше положение именно в этом роде.
Граф де Колиньи позвонил. Вошел лакей.
– Граф будет жить здесь; приготовьте ему комнаты.
– Вы позволите мне дать тоже приказание?
– Прошу вас.
Гуго обратился к ожидавшему лакею.
– Пойдите, пожалуйста, на подъезд; так есть человек с ручной тележкой и другой с плетушкой на спине. Одного зовут Кадур, а другого Коклико. Это мои друзья. Попросите их сюда.
Граф де Колиньи смотрел на него с удивлением, пока лакей уходил.
– Я не могу, объяснил Гуго, оставить на произвол розыскам Лоредана и его дозора двух моих слуг, которые всегда готовы рисковать для меня жизнью.
Через минуту, Гуго представил графу де Колиньи Кадура и Коклико. Оба прибрали уже в конюшни графа тележку и плетушку.
– Нельзя знать, что случится, и очень может быть, что они нам еще понадобятся, – говорил глубокомысленно Коклико.
Граф де Колиньи пользовался милостями Людовика XIV, который не забыл, как открыто наследник великого адмирала отделился, в смутное время Фронды, от принцев и перешел на сторону короля, когда дела его далеко еще не были в хорошем положении. Эти милости давали графу при дворе видное положение, но он должен был постоянно бороться с принцем Конде, старинная злоба которого не слабела с годами. Вот это-то личное влияние свое граф де Колиньи хотел теперь употребить в пользу Монтестрюка, решив действовать смело и быстро.
На следующий же день действительно, он вместе с Гуго поехал в Фонтенебло, где находился двор, назвал своего спутника дежурному шталмейстеру и стал на таком месте, где должен был пройти король по возвращении с охоты.
Трубы возвестили скоро приезд Людовика XIV, который появился в сопровождении толпы егермейстеров и дам. Другая толпа ожидавших дворян бросилась во двор – поклониться королю, и потом вслед за ним вошла в парадные залы дворца, среди пажей и голубых камер-лакеев, освещавших путь факелами и свечами, огонь которых подвигался, как огненный поток. Это торжественное шествие вверх по широкой парадной лестнице служило верным изображением самого блестящего царствования короля, которое достигало в то время высшей степени славы и величия. Ослепленный окружавшею молодостью, красотой, славой, Гуго пошел вслед за Колиньи в галерею, где король только что остановился.
– Граф де Шаржполь, нарочно приехавший недавно из Арманьяка, чтоб иметь счастье поклониться вашему величеству и лично выразить желание посвятить себя службе вашей, – произнес граф де Колиньи с низким поклоном.