– Как бы мне хотелось быть там, – прошептал Коклико.
– Случилось раз, что короля Генриха, бывшего тогда еще, для доброй половины Франции и для Парижа, только королем наваррским, окружил, в углу Гаскони, сильный отряд врагов. С ним было очень немного солдат, вполне готовых, правда, храбро исполнит свой долг, но с такими слабыми силами нелегко было пробиться сквозь неприятельскую линию, охраняемую исправными караулами. Король остановился в лесу, по краю которого протекала глубокая и широкая река, окруженная еще срубленными деревьями, чтобы закрыть ему совсем выход. Враги надеялись одолеть его голодом, и в самом деле, отряд его начинал уже сильно чувствовать недостаток в продовольствии.
– Генрих IV бегал как лев кругом своего лагеря, отыскивая выхода и бросаясь то налево, то направо. Происходили небольшие стычки, всегда стоившие жизни нескольким роялистам. По всем дорогам стоял сильный караул, а переправиться через реку, где караул казался послабей, и думать было невозможно: она была такая быстрая, что без лодок нельзя было обойтись, а достать их было негде.
– Чёрт побери! – бормотал король, – не знаю, как отсюда выйти, а все-таки выйду!..
– Такая уверенность поддерживала надежду и в его солдатах.
– Раз вечером, на аванпостах показался какой-то человек и объявил, что ему нужно видеть короля. На спине у него была котомка и одет он был в оборванный балахон, но смелый и открытый взгляд говорил в его пользу.
– Кто ты таков? – спросил его офицер.
– Я из таких, что король будет рад меня видеть, когда узнает, зачем я пришел.
– А мне ты разве не можешь этого объявить? Я передам слово в слово.
– Извините, капитан, но это невозможно.
Офицер подумал уже, не подослали ли неприятели кого-нибудь от себя, чтоб отделаться раз навсегда от короля, и сам не знал, что отвечать. Неизвестный стоял смирно, опираясь на палку.
– Дело в том, – продолжал офицер, – что с королем нельзя всякому говорить, как с простым соседом….
– Ну, я и подожду, если надо; только разумеется, поговорив после со мной, король Генрих пожалеет, что вы заставили меня потерять время.
У человека этого было такое честное лицо, он так покойно сел под деревом и вынул из котомки кусок черного хлеба и луковицу, собираясь поужинать, что офицер наконец решился. «Кто знает! – говорил он себе, – у этого человека есть, может быть, какая-нибудь хорошая весть для нас».
– Ну, так и быть! пойдем со мной, сказал он крестьянину.
Тот поднял брошенные на землю котомку и палку и пошел за офицером, который привел его к капитану гвардии; этот обратился к нему с теми же вопросами и получил на них те же самые ответы. Ему надо было говорить с королем, и с одним только королем.