Глаза прикрыты и светлы,
На плечи брошен грубый плат.
Он чутко дремлет у сосны.
Он не похож совсем на викинга,
И “Варвар” имя не идет;
Натура скромная, не дика…
А рядом ветви терна,
Под ними сонно бродят овцы,
Топча нефритовые травы,
Съедая сонные колосья
Под небом темно-алым.
Пастух младой встает неспешно,
И легкой поступью по травам
Подходит тихо и беспечно
К стадам и маленьким ягнятам.
Они почти как он:
Кудрявы, молчаливы и скромны;
Их не волнует царский трон,
Князей и феодалов жадных войны.
Он тихо с ними говорит,
Лаская грубою рукой,
Внимая свет ночной зари
И слушая сверчков нестройный хор…
Пастух весь скот согнал
И, плащ худой накинув,
Повел покорные стада
Домой, к гулянию и пиву.
А в городе царил веселый дух.
Ликерным запахом притворно-диким
И терпкой влагой медовух
Укачен выпивки любитель.
Визжала хриплая свирель,
Шальных танцовщиц привлекая.
И эта пьяная метель
Ревела, небо затмевая…
Юноша, чудак наш Якоб,
Сойдя со склона темных пихт,
Идя в главе немого стада,
Ступил на камень твердых плит.
Встречал его скупой пейзаж:
Канав помойных кислый смрад,
Навоза непреступный кряж,
Истошно-скверный чад.
Так шел он по дороге
Под злобный крысий писк,
Но вдруг у поворота
Услышал жуткий женский визг.
Он огородом темным пробежал
И через дыру в заборе видел,
Как пьяный муж – амбал
Свою жену жестоко избивал.
Как угасала в ней душа,
И как звериная рука
Роняла тяжкие удары,
В кровь окуная свой кулак.
А на крыльце стоял мужчина,
Крутя на пальце смольный ус,
И говорить могла скотина
Из своих поганых уст!
– “…да будет знать теперь уж точно,
Что значит мужу изменять,
Запомнит курва прочно,
Что значит нас не уважать…”
А Якоб с камнем в кулаке
Взлетел над боровом жестоким,
И тот почувствовал в виске —
Тупую боль, и подкосились ноги.
Удар – в спине немая боль,
Хруст кости – темнота.
И только слышать Якоб мог:
Истошный крик и блеянье ягнят…
В прослойке неба серой,
Меж рвани грязных облаков
Луч солнца кротко-смелый
Блестит над тучами паров.
Завод стоял вблизи от Темзы,
И цветом жженных кирпичей
Он выдыхал с шипеньем бездны
Пары и жар слепых печей.
Как жадный бог-язычник
Сжирал людей огромной пастью
И рокотом привычным
Ревел, как в страшное ненастье.
Зайдемте в пасть завода,
Пройдемте вдоль копченных стен,
Вдаль ржавых паровых моторов,
Железных ртов и трубных вен.
В одном из мрачных помещений,
Похожем более на склад,
Среди бумаг и извещений
Сидел мужчина в сломанных очках.
В бесформенном, седом цилиндре;
Сюртук из ветхого сукна.
Лампадка с вязким керосином
Мерцает тускло – полутьма.
Он инженер завода,
Его работа – чертежи;
Таких как он всего лишь трое,
Но получает жалкие гроши.