Я очень удивился, когда расстрел мне заменили лагерями. Позже узнал, что это Серега Иосифу Виссарионовичу письмо написал и генерала Быстрицкого разыскал. Генерал после ранения выздоровел и тоже за меня слово замолвил. В лагерях, как и на войне, я выжил только потому, что Лилечка обо мне каждый божий день, каждую ночь молилась. Не ждал, не гадал, но настал день, когда меня освободили и реабилитировали. Я смог дышать полной грудью, Марине и Лилечке не нужно было меня стыдиться!
Работать по специальности я, конечно, уже не мог. Время ушло, многое забыл, и здоровье было уже не то. Вся моя жизнь сосредоточилась на дочери и жене. Марина росла доброй и умной девочкой, она хорошо училась и вслед за мной решила посвятить себя физике. Вместе с дочкой я еще раз прошел университетский курс, а потом с головой погрузился в Маринину научную работу. Каждый день вечером она рассказывала мне о своих экспериментах, мы с ней обсуждали результаты и намечали планы на завтра. Я был счастлив. Мы с Лилечкой не могли нарадоваться, когда в нашу семью вошел Миша Полянский – Маринин муж, а потом появился долгожданный внук Яша, Яков Михайлович четвертый. Миша поменял свою квартиру на комнаты наших соседей, и у нас оказалась прекрасная отдельная квартира. Живи и радуйся! Так мы и делали, пока однажды к нам не пришла трагическая весть: Мариночка скоропостижно умерла. Лилечка слегла. Я понимал, что нам с Лилей долго не протянуть. Слишком много испытаний выпало на нашу долю. Меня волновала судьба Яши. Я понимал, что надеяться могу только на Мишу. Я серьезно поговорил с ним. Я просил его забыть на время про свою личную жизнь и сосредоточиться на том, чтобы поднять Яшу. Прости меня, Миша. Знаю, как тебе было тяжело. Я со своей стороны постарался оградить тебя, Миша, от всех ужасов, которые были связаны со смертью Марины. Не случайно она умерла, не случайно. Я, как увидел брошку на Кузьмичевой, так все и понял. Мы с Серегой тогда к Кузьме Иваницкому на дачу поехали. К тому времени его парализовало, передвигаться сам практически не мог. Как увидел нас, сначала испугался, а потом обрадовался. Скучно ему было, одиноко. Все как на духу нам рассказал. Донос на меня написала Зинаида. Страшно ей стало, что я могу про брошку куда надо настучать. С Кузьмой она не советовалась, он ее чуть не убил, когда про донос узнал. Уверен был, что его под расстрел подведут, но пронесло. Про смерть Марины ничего не знал. Сразу занервничал, что Зинаида и его отравит. В том, что это по Зинаидиной указке Марине отравленные таблетки подсунули, Кузьма не сомневался. Я таблетки, которые Марина приняла, спрятал. Они в пасторской шкатулке лежат. Марину не вернешь, но правда – она живым нужна. Шкатулку Маруся – Серегина фронтовая любовь – у себя спрятала. Сильно она нам в жизни помогла. Серега на ней так и не женился: боялся, что его тоже арестуют. Не хотел Марусе и дочерям жизнь испортить, любил их сильно.