О супруге бандита Димы Иван Ильич знал, между прочим, из первых уст. Что касается бани… ничего предосудительного в такой чистоплотности он не видел. Сам бы ходил каждый день, дайте дров только. И баню.
Собственная ванная в деревне – это, конечно, роскошь, но Иван Ильич с удовольствием бы обменял ее на хорошую парилку, да чтоб рядом с морем. Выйдешь на крылечко – и в воду. Хоть летом, хоть зимой! Он даже зажмурился, представляя такую благодать. Кузьминична истолковала это выражение лица по-своему.
– Во, и этот туда же! Вы и на пенсии все об одном думаете, кобели!
– Что, и отец Геннадий тоже? – деланно удивился Иван Ильич, в очередной раз закрывая глаза на несправедливые обвинения.
– Да побойся бога! Этот и зайти не успел. Она только расплатилась, вышла на крыльцо – слышу ругань. Ну, я к окошку, а там…Отец Геннадий на эту наседает, руками машет – я уж испугалась, залепит он ей леща! И чего делать? Вроде и правильно, а с другой стороны и грех!
Иван Ильич понимающе кивнул.
– Да видел я. А в честь чего он даме выволочку сделал? Вроде одета прилично, да и сам мужик молодой, должен бы понимать.
– Я так думаю, батюшка-то наш совсем того… – вздохнула Кузьминична. – Все-таки выпишу по весне племянницу в гости.
– Зачем племянницу?
– Ясное дело – зачем. Жениться отцу Геннадию надо, пока окончательно крышу не сорвало. Заберут в желтый дом – и кто о душах ваших думать станет?
– Чьих это – наших?
– Ваших, алкашовских.
Не удержавшись, Иван Ильич фыркнул. Кузьминична не без основания считала пропащими всех выпивающих безработных мужиков, но его, молодого пенсионера, в эту категорию записала впервые. Собственная душа хозяйки магазина наверняка хранилась где-то в надежном месте, аккуратно сложенная и оснащенная инвентарным номером.
Ниже всех в сложной картине мира Кузьминичны находился ее собственный муж. Мураш не работал, не получал пенсию и обладал самой поганой кличкой в деревне. Впрочем, стараниями супруги пару лет назад он оформил инвалидность. Односельчане даже не знали, на каком основании. Сам инвалид на все расспросы туманно отвечал: «Нервы». Выплаты получал на сберкнижку, чтоб не пропивать.
– Ты все-таки зря на отца Геннадия наговариваешь. Ну, психанул – с кем не бывает. Одичал у нас в деревне, а тут женщина молодая, хорошо одетая, незнакомая…
– Да как же незнакомая? На Рождество, помню, забежала в церковь, тут Васька навстречу, как ошпаренный… А внутри отец Геннадий с этой, – Кузьминична выразительно кивнула в сторону двери. – Соображаешь?
– Пока не очень, – признался Иван Ильич.
– Я так считаю, она приходила грешки замаливать. Думала, в деревне священники добренькие, а тут на нашего нарвалась. Ну, Васька и послушал ненароком, как бабы молодые в городе живут. А ему, бобылю, много ли надо? Коза эта тоже быстро ушла. Мне, конечно, тоже любопытно было, да отец Геннадий насчет исповеди строго.