Филипчук побагровел, сжал кулаки. Юрий спрыгнул с койки.
Уймись, Максим. Мы один на один. Помяни мое слово: сунешься — отбивную сделаю.
Вбежавший в спальню дружок Филипчука Генка Разумов изменил соотношение сил: в пору занимать круговую оборону.
Подожди, Максим, давай…
(Сльный удар кулаком в лицо прервал «мирные» переговоры.
Ну что же, он этого не хотел, сами напросились. Юрий швырнул Филипчука подушку и, пока тот на секунду замешкался, обхватил его за плечи и повалил на пол. Они катались между койками, нанося друг другу удары куда придется.
Разумов сунулся было сзади, но Иванников изловчился и ударил пяткой в низ живота. Тот скорчился и на время выбыл из драки.
Правота и злость прибавили Юрию силы, и он с остервенением колошматил Филипчука, дав волю прорвавшейся ненависти.
Только вмешательство вошедших в спальню воспитателя и контроля спасло бывшего «бугра» от медчасти — но не от дисциплинарного изолятора, куда Филипчука препроводили мимо идущего на работу грядя.
Умывшись, Юра посмотрел на себя в зеркало. Разорванная майка и расцарапанная грудь в расчет не шли, а вот ссадина на брови была слишком заметна.
Приложив к глазу ладонь с холодной водой, он вытерся, вернулся снялыно, надел парадную форму и предстал перед старшим воспитателем.
Па этот раз ничто не напоминало ночной непринужденной обстановки. Воспитатель в кителе с капитанскими погонами, как всегда, подтянут и строг. Не обрывая выслушал рапорт, потребовал подойти к столу,
Ни о каком «садись!» и речи нет. Сухо спросил:
Причина драки, воспитанник Иванников?
Я защищался.
Что послужило причиной?
Не скажу.
Из пяти освобожденных трое с побитыми лицами. Не много ли, Иванников?
Многовато.
Я могу быть уверенным, что за воротами колонии никаких происшествий не произойдет?
С моей стороны ничего не будет.
Я вам верю. Идите.
Последние часы тянулись изнурительно долго. Юрий бесцельно болтался по плацу, потом отсиживался в спальне.
Наконец построили. Последнее напутствие, последняя нотация и первая встреча на свободе с родными.
Как Юра и ожидал, с мамой приехал Архипов.
Дед привез для него Валеркину одежду, рассудив по-стариковски, что покупать загодя новую не имеет смысла: может не понравится или не подойдет, а на первый выход и эта сойдет.
Имеете с ними стояли родители других ребят, поодаль топтались Зотов и Елкин.
В бухгалтерии Юра расписался за триста одиннадцать рублей и, пока он прятал деньги во внутренний карман пиджака, парнишка, помучивший за ним, стыдливо опустив глаза, незаметно сунул в руку две бумажки по двадцать пять рублей.
Возьми назад.