Пора, вижу, и мне отходить. Даже если кто из пулеметчиков жив, мне им не помочь — шоссе не перейти. Что и говорить, больно было уходить.
Ополченцев своих не нашел, вышел в расположение регулярной стрелковой части. После ранения в другую часть попал. С ней и закончил войну в самой Германии.
Архипов замолчал, достал «Беломор». Юра встал, дал прикурить, сам закурил сигарету.
Вот и вся история, — устало закончил старик.
Так почему же все-таки дедушка считается пропавшим без вести, если вы уверены, что он погиб?
Я-то уверен, но слова к делу не пришьешь. Документов нет, могилы тоже. Я несколько раз ездил в Батецкий район после войны, ходил по дорогам, с людьми говорил, но местности не узнал, высотки не нашел. Из батальона, что прикрыли тогда, встречал потом нескольких, но они и подавно того места не помнят. Такие-то вот дела, внучек.
Архипов отошел от окна, снова сел на тахту.
А вот еще посмотри, интересно.
Глаза старика оживились, он взял альбом, перекинул несколько страниц и показал на фотографию, которую Юра пропустил.
Это мы на Эльбе фотографировались с американцами. Кто тогда из нас и этих парней мог подумать, что после войны по острию ножа ходить будем? Тогда только радость била ключом: шутка ли, такая война к концу идет, полное доверие». Союзники без кавычек, в прямом смысле.
Послушай, деда, — начал Юра и запнулся.
Ну, — подогнал его тот.
Я вчера ходил в зеленую беседку…
На свой будущий цех не терпелось посмотреть?
Нет, — признался Юра и покраснел. — По следам нашей небоевой славы решил прошвырнуться. С беседки начал, а она тю-тю. На ее месте такую махину отгрохали — загляденье.
Это и есть наш главный тракторный конвейер.
Точнее, ваш.
На сегодня правильно, — согласно кивнул Архипов. — А вот слово «слава» ты зря брякнул. К преступлениям оно никак не подходит. Таким словом не разбрасываются, запомни. Его, я считаю, вообще надо произносить как можно реже, чтобы не стерлось. И обязательно с добавлением «боевая» или «трудовая». Иной не знаю, — сердито за-в/почил он.
Почему меня на мясорубки направляют? Объясни, дед. Меня, слесаря третьего разряда? Что, зря я с Максименко без малого два годе трактор изучал? Перед освобождением он мне такой экзамен устроил, что…
Знаю. Олег тебя хвалил. Думаю, перестраховываются. Поэтому завтра к двенадцати приходи в отдел кадров. Жди меня и Максименко в коридоре.
Да, а как с характеристикой? — вспомнил Юра.
Перебьются. С рабочих требовать не положено.
Юрий, минут десять маячивший в коридоре, увидел направлявшуюся в его сторону такую знакомую с той поры инспектора по делам несовершеннолетних Федорову. За ней шел с матерью паренек лет шест-нвдцати.