На следующее утро, как обычно, Юра и Николай Филиппович встретились во дворе и направились на работу.
— Ты прости меня, деда, — нарушил Юрий тяготившее его молчание. И совсем по-детски пообещал: — Больше не буду.
— Я-то прощу, да больно ли нужно тебе мое прощение.
— Нужно, — торопливо сказал Юра.
— Спасибо, коли так. Но ты о другом подумай: простишь ли себя сам, когда хватишься, что годы прожил — авторитета не нажил. Он ведь не красивыми словами создается, а красивыми делами, уважением людей.
Юрий удрученно молчал. Возразить нечего: дед прав. Наконец спросил:
— Так что мне теперь делать?
— Ты еще старую не смыл, а уже в новой грязи вывалялся. Думай и работай — больше советов у меня нет. И пощади мать. Сколько можно?
Заканчивая «микрооперативку» в день зарплаты, Максименко, обращаясь к Иванникову и Суворову, сказал:
— Думаю, ребята, вам с первой получки надо сделать подарки матерям.
— Какие? — спросил Юра, досадуя, что сам не догадался об этом.
— Так сразу и не сообразишь. Лучше пошли все в универмаг, поможем выбрать, — предложил Белов.
Как только вышли из цеха, Мишу окликнул какой-то мужчина.
— Я догоню, — сказал Суворов и пошел к нему.
По дороге шутили, обсуждали перспективы «Зенита» в предстоящем завтра матче, подтрунивали над страстным болельщиком Веточкиным.
Архипов уже несколько раз оборачивался и, не видя Миши, начал беспокоиться.
— Кто его позвал? — оборвав смех, спросил он. — Я что-то не посмотрел.
— По-моему, отец, — неуверенно ответил Максименко.
Невольно сбавили шаг.
— И часто он его встречает, Юра? — спросил, останавливаясь, Архипов.
— При мне не было, — ответил Иванников.
— Вернемся, — посмотрев еще раз назад, предложил Максименко.
Обратно шли быстро и молча.
У самого цеха увидели прижавшегося к дереву Суворова.
— Ты что, Миша? — гладя по спине, спросил Николай Филиппович. — Ну, ну, успокойся, тоже мне мужчина.
— Отец… деньги… — сквозь всхлипывания выдавил Суворов.
— Все? — спросил Вывалов.
Миша заплакал громче.
— Ясно, — сказал Вывалов. — Где он?
Суворов махнул рукой в сторону.
— К винному магазину пошел, — прикинул Веточкин.
— За ним, — сказал Вывалов. — Возьми себя в руки, Миша. Мы кадь его не знаем, покажешь.
С трудом успокоив Суворова, направились к дальней проходной, спешили. Когда Миша немного приободрился, из его сбивчивого рассказа узнали, что отец просил пятерку, а когда тот не дал, ударил по лицу и отобрал зарплату.
Максименко, всегда спокойный и выдержанный Максименко, был мно себя! Так надругаться над мальчишкой!
Он невольно ускорил шаг, и они с Иванниковым оказались впереди.