Вадим Петрович при одном воспоминании об имевшем место инциденте на пленэре вдруг испытал настоящее восстание плоти. «Уймись, аленький цветочек страсти!» – мысленно обратилась верхняя часть Солипсинцева к нижней. Однако последняя пропустила товарищескую критику мимо ушей, которых у нее, кстати, и не было. У нее вообще там все очень кстати устроено. Хорошо было этому калининбергскому затворнику рассуждать о «вещи в себе», когда у него к тридцати годам все, что находилось ниже груди, набитой категорическими императивами, напрочь атрофировалось. А тут попробуй порассуждай, ежели эта вещь даже при легком эстетическом намеке норовит из себя выйти! Остается довольствоваться тихими подпольными, то есть пододеяльно-скандальными утехами достоевщины. Усугублять пропасть между практически чистым разумом и фактически чумазой душой. А что делать? Человек, можно сказать, только-только проводил на заслуженный отдых вторую молодость, ан уже третья тут как тут со своими дорогостоящими амбициями и непристойными поползновениями. Особенно в нынешние инфляционные времена, когда каждая честная в прошлом давалка воображает, будто между ног у нее, по меньшей мере, Клондайк, а не обыкновенная щель, чреватая постыдными проблемами. Да еще смеют называть это «платой в разумных пределах». Нашли себе формулировочку. Кто бы догадался спросить: чей разум берется за образец, – того, кто платит, или тех, что дерут втридорога?
Вадим Петрович встал, кряхтя и чертыхаясь, и поплелся в ванную – приходить в себя, отмокать от наваждений под ледяными струями. По пути заглянул в гостиную и остолбенел: полный разор, раздрай и прочие признаки визита темника Мамая. Квартирой в его отсутствие явно воспользовались, причем, как пить дать, по предназначению. Странная закономерность: где бы, когда и в каком качестве не держал он явочную квартиру, ею всегда пользуются одинаково. Вероятно, спаивают вербуемых, копят компромат и не дают опохмелиться, пока те не присягнут служить верой и правдой (то есть за деньги и привилегии) нашему славному ведомству. Много ли такой агент будет стоить? Вряд ли больше наркомана в ломках – самого ненадежного из объектов вербовки… Значит, ради собственной карьеры стараются. Количеством вербовок как измором высокие должности и внеочередные звания берут. Втирание очков есть главная премудрость всякой спецслужбы… Кстати, уж не любимая ли контора вчера его подставила? Так, до кучи. Чем больше компры, тем выше производительность… Лучше ничего не трогать, вдруг они повторят визит. Пусть почувствуют разницу между первым своим посещением и вторым. В конце концов, он – обживальщик, а не уборщица…