Омоновцы, еще не пришедшие в себя после поспешной переброски из предгорий чеченского ада в пляжные равнины субтропического рая, угрюмо озирались, мрачно скалились и привычно шерстили безмятежные толпы отдыхающих пронизывающе-цепкими взглядами, рефлективно выхватывая из общей массы лица, отмеченные неизгладимой печатью этнической неполноценности – темным волосом, горбатым носом и черными, как в пресловутом романсе, очами…
Роскошные виллы и особняки пригородов заранее настроили их на бескомпромиссный революционный лад, который не в силах были поколебать даже многочисленные флагштоки с развевающимися двуглавыми орлами, Андреевскими крестами и коммунистическими средствами производства на кумачовом фоне. Пижонский городишко, однако, этот Южноморск! Чего стоят центральные улицы, заставляющие своей ухоженной фешенебельностью комплексовать неподготовленные сердца, вселяя в разоренные войною души бредовые мечтания о торжестве социальной справедливости, побуждая непривычные к отвлеченным рассуждениям умы задаваться все тем же извечным, неразрешимо-риторическим вопросом: «Кто виноват в том, что одним всё, а другим – ничего?» Кто бы ни был виноват, терпеть нет мочи…
Во дают! – отвлекаются служивые время от времени на очередное южноморское чудо. – Во зажрались, гады! При каждом телефоне-автомате соответствующая книжка ростом с Библию, и даже не на цепочке! Бери, тащи, продавай, а никто не тащит… Да и кому тащить, если беднота у них ютится в отдельных домиках с мансардами, в окружении мандариновых садов и апельсиновых огородов? Ну разве ж не ёб твою мать?! Ведь ёб жешь, ёб? Вот и комиссары по воспитательной части, снующие от одного взвода к другому, клятвенно это подтверждают…
Наряд омоновцев останавливается перед заведением средней руки, рестораном постной пиши «Семь пятниц на неделе» (вольный английский перевод: «Eight day’s a week»). В дверях возникает румяный хозяин в сопровождении двух хорошеньких помощниц. Его лунообразное лицо озаряет радушная улыбка хлебосола:
– Заходите, ребята, будьте гостями дорогими! Небось, намаялись там с Чечней, оголодали… Блинчиками угощу, пирогами, укропной водочкой на чесночке…
Ребята мнутся, не решаются. Глаза больные, лица хмурые. Ведь строго-настрого приказано: ничего местного не есть, не пить, не употреблять даже с презервативом. Какая уж тут дружба, когда такая служба? Тем более, что согласно вводной, все кругом кажутся наркушами, все заведения – либо опиумными, либо бордельными, либо вообще притонами смешанного типа. Так они вам и поверили в эти семь пятниц вегетарианского баловства! Кто же не знает, что все базовые наркотики растительного происхождения? Поэтому относительным доверием пользуются только обыкновенные шашлычные и чебуречные. А всякие там экзотические непотребства типа корейской харчевни «Съешь друга» или киллер-таверны «Кого убьешь, того и скушаешь» доверием не пользуются, напротив, только дразнят любопытство и провоцируют аппетит…