Утром с трудом поднявшись с кровати, поплелась в институт. Девчонки, из моей группы увидев покусанную губу и заспанный взгляд, тихо хихикали. На перерывах между парами закидывали глупыми шуточками.
– Веселая у тебя семейная жизнь, Свет. Даже завидую.
– Муж у нее не промах. Почти все лекции спит.
Не знаю, стали бы завидовать, если бы узнали обо всем, что он делал этой ночью.
Только одна не смеялась. Она не была близка мне, мы почти не общались. Но сейчас смотрела пристально и понимающе. Дождалась, когда остальные уйдут вперед и заговорила.
– Не выглядишь ты особо счастливой и довольной женой.
Я пожала, почти равнодушно, плечами. Была какая-то странная апатия ко всему.
– Как есть.
– Хоть девчонки и посмеиваются над твоим состоянием, но ты не поддерживаешь их шуточки. И не из стеснительности, так ведь. Тебе на самом деле совсем не смешно.
– Нет, не смешно. И поговорить не с кем.
– А мама? Не удались отношения?
– Нет.
– Понятно.
Задрав рукав, показала ей след, оставшийся от пятерни, чуть пониже локтя.
– И часто он так?
– Нет. Это в первый раз. Я не знаю, что делать.
– Что делать, что делать. Бежать от него со всех ног, сверкая пятками, милая моя. Если, конечно, подобные игры тебе не нравятся.
– Но как, же так? Может все изменится. И это просто один раз.
Она хмыкнула, показывая свое отношение к высказанной мною надежде.
– Сама решай. Но уверяю тебя, люди не меняются. Раз от раза это будет случаться все чаще и в более грубой форме. А потом он вообще перестанет сдерживаться и будет поколачивать тебя.
– Ты его совсем не знаешь.
– Возможно, я его не видела. Но я вижу твои испуганные глаза и синяки. Но решать тебе.
И двинула по коридору, оставив меня наедине с моими сомнениями, совсем растерянную.
Муж вернулся домой через несколько дней, но в хорошем настроении. Был ласков, подарил цветы. Увидев оставленные им, следы на моем теле, извинился, стоял на коленях. Уверял, что просто потерял голову от моего предложения о разводе. Для него это было очень неожиданно.
Но слова однокурсницы не выходили из головы. И я уже не так льнула к нему и не так открывалась для ласк, как раньше. Страх поселился глубоко внутри. Дима будто бы не замечал. Но мои неврозы, желание угодить, задобрить его, чуть испуганные глаза, похоже, доставляли ему огромное, тайное удовольствие.
Периоды хорошего настроения сменяли другие, черные дни. Так я это называла. Это постоянная боязнь – сказать лишнее слово или, наоборот, своим молчанием вызвать неудовольствие, из-за неправильного действия получить всплеск раздражения. Но о разводе все, же больше не заговаривала, пока все ограничивалось психологическим давлением.