– Это все моя вина, – вздохнул Олег Павлович. – Если бы я тогда не вышел из себя, не накричал на Полину и не велел ему убираться… Сейчас бы все могло быть иначе. И Полина не решила бы свести счеты с жизнью…
В этом месте Надежда Эдуардовна, казалось, убаюканная звуком его голоса, вновь тихо заплакала, и я почувствовала, как сжалось сердце.
Разумовские винят в происшедшем себя. Они ведь не знали, что Дима с Полиной просто решили усыпить их бдительность и только сделать вид, что они расстались. У Полины не было смысла кончать жизнь самоубийством. И я должна их успокоить.
– Вы ни в чем не виноваты, – тихо сказала я. – Поля и Дима не расставались. В то утро, когда Дима позвонил вашей дочери, он сделал ей предложение.
Разумовские посмотрели на меня с одинаково-ошеломленным выражением лица. Кажется, такая мысль даже не приходила им в голову.
– Вы… уверены? – с надеждой спросила мама Полечки.
Я кивнула:
– Абсолютно. Скорее всего Полина побежала делиться радостной новостью с какой-нибудь подругой, и не заметила машину…
Стоп, мелькнуло в голове. Сначала Полю сбивает машина, потом похищают Пуха, затем пытаются убить меня… Вдруг это как-то связано? Или то, что Полю сбили за день до того, как пропал Димка – простое совпадение?..
Надежда Эдуардовна снова расплакалась, на этот раз от облегчения, осознавая, что это не их необдуманный поступок едва не стоил их дочери жизни. Лицо Олега Павловича разгладилось.
– Боже мой, – вдруг прошептал он. Я напряглась,– ведь Гриша об этом не знает… Как бы чего не натворил…
Гриша, внезапно поняла я. Брат всю жизнь опекал свою младшую любимую сестренку, а тут она расстается с парнем и кидается под машину! Наверняка Поля не успела рассказать ему правду (может, даже не собиралась, предпочитая, как и родителей, держать его в неведении – не суть важно), и Григорий решил, что в произошедшем с Полиной виноват Дима!
– А где сейчас ваш сын? – как можно невиннее спросила я.
– Наверное, у себя, он живет отдельно от нас, – ответила Надежда Эдуардовна.
– А где он живет?
– Зачем вам? – насторожился отец Поли.
– Узнаю, как он там, – вывернулась я.
– Зорина, 7, квартира 9.
Я вскочила со стула, попрощалась с Разумовскими и побежала к лифту. Уже когда я почти влезла в кабинку, мне вдогонку неуверенно донеслось:
– А почему Дмитрий не пришел?..
Я подавила внезапное желание расплакаться.
– Он сейчас не может, – крикнула я, – но он обязательно придет!
Выбегая из здания больницы, я со всего маху врезалась во что-то большое. Вокруг раздались смешки.
– Аккуратней, – поморщился Васька, потирая плечо и помогая мне подняться, но я уже вскочила на ноги и выпалила, от возбуждения не замечая боли: