– Здравствуйте, – сказала я. – Николай Анатольевич, завтра мне будут делать операцию. Можно ли применить местное обезболивание, а не общий наркоз, потому что общий я плохо переношу?
Он секунду подумал и сказал: «Хорошо. Мы сделаем Вам ультракаин. Ага?»
Я, конечно, «агакнула» в ответ, хотя название препарата мне ничего не сказало, но я надеялась, что он-то знает, про что говорит.
– Мне в прошлый раз, – снова обратилась я к нему, – когда чистили остеомиелит в областной стоматологии, разрезали только десну от зубов. Может, так же сделать?
Врач озадаченно на меня посмотрел, будто засомневался в том, что человек перед ним достаточно хорошо понимает, куда и зачем лег.
– Нет, мы не будем в потемках неизвестности нащупывать воспаление, – сказал он.
Я не особенно огорчилась и продолжала.
– Николай Анатольевич… Можно ли, чтобы именно Вы сделали мне операцию?
Врач, задумавшись, посмотрел сквозь меня, ничего не ответив. Видимо, никакого решения он пока не принял. Несмотря на его молчание я не теряла запал и решила изложить следующую свою проблему, и сказала, что когда снимала мост, готовясь к операции, сломала зуб, а теперь волнуюсь, можно ли будет его нарастить.
Пожилой доктор проявил понимание и даже постарался по-своему утешить, сказав: «Хорошо, что это случилось не во время операции». С ним было трудно не согласиться, поэтому я кивнула, и, придя в палату, стала психологически готовиться к завтрашнему дню.
Через некоторое время зашел врач и сказал, что операция будет точно завтра и оперировать будет он. Мне стало значительно спокойнее от того, что буду в руках опытного хирурга.
Весь следующий день прошел в ожидании момента, когда меня позовут в операционную. Наконец зашла медсестра и назвала мою фамилию.
Операционная располагалась на 1 этаже, там было неуютно и холодно. Я села на указанный стул и стала ждать своей очереди. До меня доносились голоса. Кого-то будили после наркоза, громко называя по имени. Теперь надо было идти мне. Я мужественно легла на операционный стол, мне показали, за что держаться руками, и протерли лицо и рот спиртом. Пришел врач, сделал обезболивающие уколы, а потом сказал: «А давайте еще, не будем жалеть». И уколол еще. Мне хотелось сказать ему спасибо, но я не могла, потому что операция уже началась, и я слышала, как трещит десна, и чувствовала, как сверлят челюсть. Сказать, что было страшно – значит, ничего не сказать. Только молитва помогала мне справиться со страхом. Сначала я пыталась по привычке дышать носом, поэтому время от времени говорила врачу: «Дышать». Он сколько-то ослаблял хватку, но это мне мало помогало. Хирургическая медсестра, не понимая, что мешает моему дыханию, спросила его: «Че это она все дышать, да дышать?»