Вокруг стоял кислый, ядовитый, плотный и липкий смрад, ужасающе удушливый, не поддающийся определению, не похожий ни на один известный ей запах. Это была – в чем она ничуть не сомневалась – вонь разложения, трупная вонь окончательного разложения и распада, вонь гниения и уничтожения – причем создавалось впечатление, что то, что сейчас прекращало свое земное существование, воняло ничуть не лучше и при жизни. Даже в период своего расцвета.
Цири скукожилась, и ее вырвало. Сдержаться она не могла. Кэльпи фыркала и трясла головой, сжимала ноздри. Единорог, материализовавшийся рядом с ними, присел на задние ноги, подскочил и брыкнулся. Твердое основание ответило сотрясением и громким отзвуком.
Вокруг них стояла ночь, ночь темная и грязная, окутанная липким и вонючим покровом мрака.
Цири подняла глаза, надеясь отыскать звезды, но наверху не было ничего, только бездна, местами подсвеченная нечетким красноватым заревом, словно бы далеким пожаром.
– Uuups, – сказала она и скривилась, чувствуя, как на губах оседают кисло-гнилостные испарения. – Фуууу-эх! Не то место, не то время. Ни в коем случае не они!
Единорог фыркнул и кивнул, его рог описал короткую и крутую дугу.
Скрипящая под копытами Кэльпи почва была камнем, но камнем странным, прямо-таки неестественно ровным, интенсивно выделяющим запах гари и грязного пепла. Прошло какое-то время, прежде чем Цири сообразила, что перед глазами у нее не что иное, как дорога. Неприятная и нервирующая своей твердостью. Цири направила кобылу на обочину, очерченную чем-то таким, что некогда было деревьями, теперь же лишь отвратительными и голыми скелетами. Трупами, увешанными обрывками тряпок, словно бы действительно остатками сгнивших саванов.
Единорог предостерег ее ржанием и ментальным сигналом. Но было уже слишком поздно...
Сразу же за странной дорогой и иссохшими деревьями начиналась осыпь, а тут же под ней – чуть ли не отвесный откос, почти пропасть. Цири вскрикнула, кольнула пятками бока сползающей вниз кобылы. Кэльпи рванулась, перемешивая копытами то, из чего состояла осыпь. Это были отбросы. В основном какие-то странные сосуды. Они не крошились под подковами, не хрустели, но лопались отвратительно мягко, клейко, словно огромные рыбьи пузыри. Что-то захлюпало и замигало, поднявшаяся вонь чуть не свалила Цири с седла. Кэльпи дико ржала, топтала навал мусора, стараясь выбраться наверх, на дорогу. Цири, задыхаясь от вони, ухватилась за шею кобылы.
Удалось. Неприятную вначале твердость странной дороги они встретили с радостью и облегчением.