Замерев на несколько мгновений в ожидании новых ударов, клубок человеческих тел начал распутываться.
«Мама, мама, мама,» – монотонно выл Руслан, тряся безвольно шатающуюся Катину голову. Эдуард Петрович, пятясь назад, пытался вынуть свою голову из-под сиденья. Утробно мяукающая спортивная сумка свалилась с его спины и скатилась на ступеньки. Придавленный Катиным телом Никита осторожно выбрался и сел на пол, тряся головой, словно больная собака. Кровь стекала у него по виску, капая на воротник, осколки стекла вонзились в голень, пришпилив джинсы к ноге не хуже портновских булавок. Штаны уже побурели от крови, но боли Никита еще не чувствовал. Эдуард Петрович, между тем, сумел даже подняться и сесть на сиденье. Был он бос, с наливающемся на скуле грандиозным синяком, в руке сжимал мокрую кожаную туфлю. Его дорогое черное пальто разошлось по шву на спине и теперь напоминало скорее крылья большого черного жука. «Черный плащ спешит на помощь,» – не к месту вспомнил девиз героя из диснеевского мультфильма Никита.
«Вы, это, понимаете, она живая или как?» – обратился он с вопросом к Эдуарду Петровичу. Тот непонимающе посмотрел на молодого человека, словно тот говорил по меньшей мере на китайском языке, потом надел туфлю и пошарил в нагрудном кармане в поисках очков. Их там предсказуемо не оказалось. Эдуард Петрович опустился на колени и попытался нащупать пульс на шее девушки. Нашел и утвердительно кивнул Никите. Переставший подвывать во время этих манипуляций Руслан с надеждой смотрел на взрослых.
«Твоя мама?» – спросил почти пришедший в себя Эдуард Петрович. – «Она жива, просто без сознания. Скоро придет в себя.» Видимых серьезных повреждений: торчащих сломанных костей, рваных ран и прочего, на Кате действительно не было.
«Надо выбираться отсюда,» – оглядывая покореженную маршрутку вслух размышлял Эдуард Петрович. Но попытки открыть дверь для пассажиров ни к чему не привели, её заклинило намертво. В покореженной машине не осталось ни одного прямого угла. Смятый гармошкой капот торчал вверх, закрывая обзор, кабина сложилась так, что между приборной панелью и сиденьем могла втиснуться разве что кошка. Оставалась дверь в конце салона. Она распахнулась уже после третьего удара, и Эдуард Петрович вывалился в серую пыль, пребольно ударившись плечом. Дверь он вышибал впервые в жизни и действовал, руководствуясь голливудскими фильмами, в которых герои справлялись с этой задачей одним ударом ноги и, не замедляя ход ни на минуту, продолжали крошить врагов в капусту. Эдуарду Петровичу потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и залезть обратно в салон машины. К тому времени очнулась Катя.