Кате казалось, что голова у неё треснула и развалилась пополам, будто спелый арбуз. Болела она нестерпимо, перед глазами плавали черные точки, то разбегаясь по сторонам, словно тараканы на свету, то сливаясь в одну большую тень. И тогда Катя вообще ничего не видела. Впрочем, глаза лучше было не открывать, иначе головокружение становилось таким сильным, будто она летела на «американских горках» да еще и вниз головой. Катя никак не могла вдохнуть полной грудью, справа под ребро словно загнали железный гвоздь, и он вонзался все глубже и глубже при каждом вдохе. Только голос Русланчика не позволял ей снова отключиться.
Мужчины вытащили Катю из маршрутки на руках и уложили на землю поодаль.
«Водитель. Блин, мы забыли про водителя,» – спохватился юноша, когда Катя была устроена поудобнее подальше от машины. Эдуард небезосновательно полагал, что она может взорваться. Мужчины бросились к машине, огибая её по дуге, но кроме битого стекла перед автомобилем не оказалось ничего и никого. Куда он мог деться? Ведь они оба ясно видели, как водитель вылетел в разбитое лобовое стекло. Мужчины растерянно огляделись по сторонам.
«А где это мы?» – дошло, наконец, до Никиты. – «Блин, че это? Не понял. Мы где?»
Эдуард Петрович, успевший в силу возраста получить школьное образование в Советском Союзе и морщившийся от убогости Никиткиного лексикона, изобилующими словами-паразитами, как от запаха свежей, тепленькой еще, навозной кучи, озадачился этим вопросом гораздо раньше.
Во все стороны, куда не погляди, разбегались невысокие, округло-пологие холмы, кое-где поросшие серебристо-серой травой. И ни намека на многоэтажные муравейники, путепроводы, торговые центры, забитые автомобилями дороги и прочие признаки цивилизации. Более того, на гори зонте не торчало ни одной вышки сотовой связи или опоры высоковольтной линии электропередач. А главное, вокруг стояла совершенно невообразимая для городского человека тишина: оглушающая, гнетущая, всеобъемлющая. Эдуард Петрович быстро ощупал карманы пальто и делового костюма. Пусто.
«У тебя телефон есть?» – спросил он у юноши. – «Как тебя зовут кстати?»
«А? Никита. Есть,» – ответил тот, выуживая из застегнутого на молнию кармана куртки новенький, подаренный мамой в честь окончания школы, смартфон. – «О, даже не разбился.»
«Дай сюда,» – в нетерпении отобрал у него игрушку одной рукой Эдуард Петрович, одновременно протягивая вторую для знакомства. – «Эдуард Петрович.»
Сети не было.
«Так я и думал.»
В этот момент из разбитой маршрутки донеслось жалобное «мяу».