«Никита, не надо. Это же с могилы,» – укоризненно сказала Катя.
Эдуард Петрович просто молча отобрал неподобающую игрушку. Шлем оказался изделием искусного ремесленника: растительный орнамент опоясывал его по кругу, с двух сторон он был украшен гербами с изображением льва, стоящего на задних лапах, причем рисунок был удивительно детальным, включая торчащий из раскрытой пасти язык и болтающиеся между задних лап слишком массивные яйца. Одно было несомненно – шлем и мечи были старинными, очень старинными, возможно даже средневековыми.
Азарт, который владел путешественниками последние дни, предвкушение, что вот уж сегодня непременно произойдет что-то чудесное: встреча с людьми, открытие портала домой или хотя бы находка рюкзака, набитого тушенкой, – все исчезло без следа. Их заменила мрачная сосредоточенность. Оставаться на ночлег рядом с могилами не хотелось и спутники пошли дальше. Шлем взяли с собой. Никита надел его на голову, чтобы руки оставались свободными.
Стрела плавно описала полукруг и с гулким стуком ударила Никиту в голову. Шлем на его голове зазвенел, как пустая кастрюля. Ошеломленный парень откинулся назад и сел на попу скорее от удивления, нежели от испуга. А смуглый, полуголый человек с луком в руках нырнул в траву и исчез, будто ящерица.
«Ложитесь! Падайте в траву!» – шипел быстро сориентировавшийся Эдуард Петрович, распластавшись на земле. Никита сидел в пыли, очумело тряся головой в шлеме и сжимая в руке подобранную стрелу. Катя, открыв рот, поедала глазами мужчину в одной лишь набедренной повязке. Агрессивный незнакомец был в высшей степени экзотичен: смугл, черноволос (маслянисто-черная коса доходила ему почти до талии и била по спине при каждом движении) и рельефно мускулист (хоть сейчас в рекламу мужского белья). Живых индейцев Кате прежде видеть не доводилось. Только когда он, поднявшись, снова заложил стрелу, она опомнилась и повалилась на землю, будто стог сена, увлекая за собой сына.
Стрела вонзилась в землю прямо перед её носом, спровоцировав истошный вопль. Пока Катя, как завороженная, смотрела на покачивающуюся стрелу с оперением из белых птичьих перьев, следующая продырявила увесистый школьный рюкзак Руслана. Девушка ахнула. Стопка учебников и рабочих тетрадей ученика начальной школы стреле оказалась не по зубам. Она с легкостью пробила учебники русского языка и литературы, и даже дневник, но безнадежно застряла в математике.
Это потом, вспоминая, Катя ужасалась, какую отчаянную глупость совершила. А в тот момент её страх внезапно испарился без следа, материнская ярость вспыхнула, как пожарная сигнализация, заглушая своим воем любые проблески разума. С рюкзаком (и торчащей из него стрелой) наперевес, Катя ринулась к обидчику. Только изумление индейца и сохранило девушке жизнь. Да еще то, что он никак не мог найти в этом мире подходящего для изготовления нормального лука и стрел дерева.