Андрюха, тот самый, которому не удалось встретить Новый 1990 год, оказался мужчиной лет сорока кое-как, неровно, но старательно коротко подстриженный (вряд ли кто-то смог бы сделать это лучше единственным на всю компанию ножом), с небольшой бородкой, поддерживаемой в приличном состоянии все тем же ножом и придающей ему ненужной степенности, такой круглолицый и русоволосый, что каждый, бросив на него один только взгляд, безошибочно мог определить в нем русского. Деловой костюм, в котором он здесь очутился около десяти лет назад, был еще скорее жив, чем мертв, чего нельзя было сказать о ботинках и носках. Андрей был бос, но поскольку климат в этом месте никогда не менялся, а пыль под ногами была мягкой, то отсутствие обуви не было большой проблемой ни для кого.
Периодические походы по окрестностям в поисках нужных или пригодных для обмена вещей были необходимостью и единственной возможностью обзавестись одеждой и предметами быта. Каждая вещь, какой бы никчемной она не была, а зачастую считалась даже мусором как, например, пустая бутылка из-под пива, попадая сюда обретала вторую жизнь, становилась предметом торга и вожделения. С каждым годом уходить на поиски приходилось все дальше и времени это занимало все больше. Зачастую походы эти оказывались и вовсе безрезультатными. Сторонники новомодного течения «минимального потребления» были бы в восторге от здешней жизни – минимум одежды (зачастую лишь та, что на тебе) и никаких ломящихся от тряпок шкафов. Маленькая коммуна располагала в своем хозяйстве массой бесценных вещей: парашютом, из которого соорудили палатку, автомобильным зеркалом заднего вида, бывшем в полном распоряжении Лючии, двумя самолетными креслами (почти целыми и старательно отмытыми от кровавых разводов) и котелком, сооруженным из брата-близнеца того шлема, что украшал голову Никиты. Деревянная решетка позволяла набрать воды из озера, не утонув в грязи. Робинзон Крузо мог бы позавидовать.
Вся та мелочевка, что обычно валяется у людей в карманах: зажигалки, носовые платки, ручки или освежающие дыхание драже – здесь становилась поистине бесценной. Поэтому первым, что сказал Иван Петрович, приведя гостей в лагерь, было: «Выворачивайте карманы.» Не слишком любезно и гостеприимно, но жизненно необходимо. Эдуард Петрович Ивана Петровича разочаровал, в его кармане оказался лишь маленький клочок бумаги – чек на бензин. «Эх, тезка,» – укоризненно покачал головой дед.
«Ну а у тебя, молодой, что в сумке? Эвон какая знатная, большая, а буковки то не русские,» – тыча пальцем в надпись «Reebok» любопытствовал он. – «А застежка какая диковинная. Как же её расстегнуть?»