– Не забывай, что я не следователь, Яна. Тебе бы сказать это предположение напарнику. – Марина покачала головой.
– Обязательно сообщу ему. – Сарказм соскучился по вольному пути и сам сорвался с моих губ. Пытаясь не обидеть Марину, не привыкшую к сарказму, я поспешила добавить. – Когда меня восстановят в этом деле.
– Это маловероятно. Олег уверен, что смерти школьниц связаны с тобой.
– Поэтому Людовик больше от меня не услышит никаких предположений. – Я сказала слова на полном серьезе. – Пусть работает сам и сам же ищет убийцу.
– Ты злишься?
– На кого?
– На Людовика. – Марина пытливо посмотрела на меня.
– За что мне на него злиться?
– Сама посуди: вы с ним напарники. Сплоченная, местами нерушимая команда. За вашими плечами уже несколько распутанных дел. И всегда Людовик защищал тебя, не давая выставить свою напарницу, вечно попадающую в неприятности Яну Лаврецкую, в непристойном свете, а теперь… Теперь он отошёл на второй план и, когда тебе выдвинули негласное отстранение, Людовик за тебя не заступился, посчитав нужным постоять в стороне и попытаться расследовать это дело самостоятельно.
Я открыла рот и тут же закрыла его, обдумывая сказанное вслух мнение Марины. До этой поры, я особо не зацикливалась на своём отстранении, но после услышанного задумалась. Марина имела способность неплохо разбираться в поведении людей. Оно и понятно: вся ее семья по женской линии – психологи, неплохо понимающие и чувствующие пространственное состояние души собеседника. Однако, я повертела головой, выбрасывая факт нужности Людовика под своим плечом. Чтобы дальше не развивать данную тему, после которой мы непременно останемся при своих мнениях и, что не исключено, поругаемся, я вновь замолчала, позволяя Марине работать, используя своё рабочее время с умом. Сама же вернулась к воспоминаниям, которые с каждой полученной информацией о погибших школьницах вспыхивали в голове так ярко, будто я переживала уже прожитой мною этап жизни повторно, что казалось, крайне меня возмущало и казалось невозможным.
Я сидела на кровати в своей комнате и пыталась заниматься. Хоть надзиратель и делал из нас превосходных девушек не без изъянов, он не забывал давать нам необходимое образование. Все мы обучались на домашнем обучении. Ни у кого из нас, даже у отличников или двоечников, не было преподавателей по не понимающимся предметам. Надзиратель не хотел видеть в его домах посторонних, делающих свой собственный, местами необдуманный выбор мышления. Он считал, что присутствие посторонних могут плачевно отозваться на наших неплохих начинаниях в той или иной области. В данную минуту я пыталась решить незамысловатую задачу по физике, когда в дверь постучали. Нам запрещалось закрывать двери на замок. Молодые люди, временами, заходили в комнаты девушек. Ко мне тоже приходил молодой человек, которого звали Андрей. Мы разговаривали, узнавали о себе. В дни, когда Андрей не был сильно загружен, он помогал мне с задачами. Иногда он просто разговаривал со мной или , выпросив разрешение у надзирателя, уводил меня на конную прогулку по ближайшей местности. Андрей был единственным, кто имел на это полное право. Насколько мне было известно, больше никто из молодых людей, находившихся на базе под предводительством надзирателя, не могли покидать частную территорию.