– Я не в первый год занимаюсь журналистикой, Яна. Научился за это время не только слушать, но и оглядываться по сторонам. Людей губит приступающая к их горлу замкнутость.
– Ты это сейчас о чем?
– Приведу наглядный пример на тебе. По твоему поведению сложно сказать, что ты из себя представляешь. Ты смеёшься, закрываешься, ни разу не видел тебя плачущей или раздавленной. Однако, смех редко доходит до твоих глаз, что приводит меня на мысль: ты что – то скрываешь. Причём пытаешься скрыть довольно искусно, не до конца рассказывая про свою жизнь, однотонностей отвечая на обращённые к тебе вопросы своих же коллег…
– Ах вот в чем дело! Ты пригласил меня прогуляться с тобой, чтобы я тебе всю свою душу излила? – Я понизила голос, поняв что перешла на крик. – А как же твои слова, произнесённые вчера вечером? Они уже ничего для тебя не значат?
– Изучай документы, Лаврецкая. – Отвернулся от меня Людовик. – Ты мне нравишься больше, когда молчишь.
Я подавила в себе желание продолжить дискуссию. Нахождение в самолёте нежелательных свидетелей нашей перепалки меня останавливало. Я достала чистые листы, которые заботливо запихнула с утра в рюкзак, ручку, и открыла заранее сохранённые карты провинций вместе с метрополитеном, прекрасно зная как в небе не достаёт мобильной сети, именуемой себя интернетом. Первым делом я нарисовала карту провинций, аккуратно их подписав и соединив те, которые мне были уже известны. Далее я на втором листе, чтобы не образовалось непонятной каши, нарисовала кривые линии метро, обозначив их цифрами, но не отмечая каждую станцию. Теперь пришла пора более кропотливой работы: изучение полученной информацией. Как и предполагалось, все девушки были блондинками, каждой было по пятнадцать лет и они все незадолго до своей смерти перебирались из провинций в столицу Иль – Де – Франс. Единственное различие, которое никак не фигурировало в деле и не давало никаких подсказок на уже имеющиеся вопросы: у девушек кардинально отличалось время их прибытия из родного города в столицу. Оно варьировало между семью годами и одним месяцем.
Я взяла чистый листок, снова нарисовала карту парижского метрополитена. Соединила линии Бланш и Клюви – Ля – Соборнн и остановилась. Пришедшая мне на ум догадка меня не радовала. Я осторожно провела кривую линию от Сегюр к центру станций девятой и третьей линий, заранее понимая какой абсурдной является моя затея. Затем я взяла первый лист и стала его изучать.
На этот раз Людовик не стал заморачиваться с фотографиями убитой. Жаль, мне бы они пригодились. Первое имя просматриваемой мною девушки принадлежало Франсин Рингетт. Чистокровная француженка. Все свое детство провела в провинции Нормандия. Выросла и жила до переезда в городе Эврё. Исторический город в Нормандии, ныне административный центр департамента Эр. Разместился западнее Парижа в долине реки Итон. Я пожалела, что у меня не было возможности посмотреть фотографии исторического города. Отец Жерар Рингетт работает фермером. В основном занимается сельским хозяйством. В своих владениях имеет небольшую ферму, приносящую в семью довольно неплохой доход. Мать девушки Антуанетт Моранси занимается виноделием.