И тут меня внезапно (хотя вполне ожидаемо) накрывает – не представляю, как объяснить тому, кто сам не попробовал – ну, предположим, очень тяжёлое тёплое одеяло, которое легло на меня не снаружи, а как бы внутри, изнутри. Вообще для таких, как я, не бывает ни «внутри», ни «снаружи», но в этот момент «внутри» у меня всё-таки есть, и оно ощущает тяжесть, тепло, истому, лёгкую горечь, которая одновременно острое наслаждение и вполне ощутимый удар. Короче, я многих наших расспрашивал, что они чувствуют, когда рядом человек очень сильно боится, каждый описывает по-своему, но в целом выходит примерно, как я сказал.
– Ваше здоровье! – смеётся Мирка и утирает губы, словно и правда что-то пила.
Галя молча жмурится от наслаждения, а Лех недовольно кривится, он не особенно любит человеческий страх. Говорит, ему давным-давно надоело, слишком грубое удовольствие; ну, это понятно, он – Лех уже шестьсот с чем-то лет. Не представляю, как это, сколько, и что начинаешь чувствовать, если так долго быть.
Я вообще пока мало знаю, потому что я новенький, стал Эфраимом только минувшей весной. С тех пор – я, конечно, считаю восходы, а остальные смеются и делают ставки, когда мне надоест – прошло всего двести семь человеческих дней. Я поэтому такой бестолковый; ну, то есть на самом деле очень даже толковый, просто ещё не освоился. И страх мне не особенно нравится, тоже кажется грубым, как Леху, но не потому, что уже надоело, наоборот, я к нему ещё не привык, как, например, дети к пиву; сам-то я пить пиво ребёнком не пробовал, но так говорят.
– Она меня таки углядела в самый последний момент. И я ей такую страшенную рожищу скорчила, даже жалко, что вы не видели, обзавидовались бы до слёз! – торжествующе говорит Тася, усаживаясь за стол.
Стол, кстати, у нас настоящий. И стулья тоже. Ночью можно взять те, что оставляют у входа в бар; они, конечно связаны цепью, но цепи нам не мешают, нам даже нравится, что можно, как в сказках, цепями греметь. Технически, нам ни столов, ни стульев не надо, но на настоящей человеческой мебели почему-то очень приятно сидеть. Я об этом много думал и понял, что в такие моменты у нас появляется некая связь с достоверностью, как будто мы почти взаправду живём. Не обязательно именно мебель использовать, много чего подойдёт – например, можно просто к стене прислониться или, скажем, реку перейти через мост. Лех смеётся, когда я это всё объясняю, но у него просто характер такой, чем сильнее кого-то любит, тем больше над ним насмехается, а девчонки со мной согласны – да, действительно очень важная, сладкая связь.