Массивные ступени скрипят под тяжелой поступью вышедших берендеев. Ребята молчат, пока взрослые прощаются с наставником. Те скупо обнимаются, молчат о своем, взгляды говорят больше тысяч слов. Потом Сергей с Михаилом от души сминают ладони молодых берендеев, желают им слушаться «батяню», иначе приедут и надерут разные места. Ребята, скривившись от боли, клятвенно обещают слушаться, и вырасти такими же большими и умными, как и прежние ученики. Старик улыбается в бородку.
Сидорыч машет мне рукой и скрывается в дому, подошедшие ребята попробуют отыграться за тиски взрослых берендеев, но я лишь два раза расслабляю ладонь. Ребята остаются ни с чем, но я желаю им упражняться и тогда они, возможно, справятся с охотником.
Оба юноши как-то странно на меня смотрят, словно хотят что-то сказать, но не решаются. Я делаю дурашливый реверанс, и Володя сгибает руку в локте и похлопает по бицепсу, я же сгибаю ногу и отвечаю тем же, только хлопнул по внутренней поверхности бедра.
В блестящих глазах я читаю все, что они обо мне думают, а также пожелание скорой встречи. Отвечаю им милой улыбкой и поворачиваюсь к возрастным берендеям. Те одобрительно кивают в ответ, и мы выдвигаемся в путь.
Натруженные ноги протестующее ноют, но кто же их будет слушать, когда речь идет о родном человеке?
Иваныч тоже пару раз спотыкается, но виду не подает, хотя ему и пришлось тяжелее. Действительно – как же так получилось, что за нами по пятам шли перевертни, а я даже не заметил?
Может чересчур доверился опеке берендеев?
На будущее надо быть внимательнее.
Тайга также встречает хмурыми елями, высокими соснами, стройными березами, медленно текущими речушками и редкими цветастыми полянами. Мы двигаемся ещё день, с одной ночевкой, полной тревожных пробуждений от резких звуков в ночной тиши.
Однако оба берендея храпят, поэтому и я успокоено засыпаю, не забыв подкинуть дров в затухающий костер. Приклад арбалета греет щеку, кажется, что он что-то нашептывает, похожие плавные и шипящие слова я слышал в «Слове о полку Игореве», но вот что именно он шепчет – никак не удается разобрать.
Почему-то ночью возникает улыбающийся Сидорыч возле нашего костра, но когда протираю глаза, то никого не вижу. И снова проваливаюсь в тревожную дрему.
– Ещё трое! – таким комментарием встречает утро проснувшийся Иваныч.
Когда я поворачиваюсь к нему, берендей кивает на небольшую инсталляцию у рюкзаков. Шесть клыков лежат в ряд.
– То-то я ночью вашего наставника видел. Думал сперва, что привиделось, оказалось, что нет. Когда моргнул, его уже не было, – я удивленно покачиваю головой.