– Это Юля? Женька говорил, что она приезжала с синяками. И что пропадала надолго.
Тётя не отвечает, её глаза смотрят на просыпающееся утро. Смотрит, как светлеет на горизонте.
После долгой паузы она протягивает мне резиновую маску. Пустыми глазницами на меня смотрит измазанное кровью лицо Голубева. Лицо следователя…
Он всё время находился рядом и не мог открыться…
Я убил отца, я отомстил ему за мать… Но как же погано на душе… Ведь он не виноват… или виноват?
А я всё это время мечтал о той, которая жаждала меня убить…
Ребёнок! Он узнал, где мой ребёнок. И это произошло, пока я был в поездке за арбалетом…
Пустышка!!! Соска!!! Та самая, которую я нашел у дома Сидоровича. Тетя всё знала?
– Тётя, а как зовут моего ребёнка? Меня поэтому Сидорыч не пускал в дом? – вырывается у меня.
– Ульяной дочку назвали, и не было её у Сидорыча. Как раз в это время они гостили в деревне. И не пускали, чтобы ты не учуял родной запах, – качает головой тётя.
– И ты мне не сказала о ней?
– Саша, не нужно тебе это было. Ты бы захотел её увидеть, но был не готов противостоять оборотням. И себя погубил бы, и её. Игра после этого перешла бы на другой уровень и вряд ли людям на этом уровне нашлось бы место.
Иваныч кивает косматой головой, подтверждая её слова.
– Игра… Игра… Игра… Как же достали меня с этой Игрой! Я не хочу в ней участвовать! Как мне сделать выход?
– Никак, – пожимает плечами тетка. – Она заканчивается либо со смертью участника, либо с гибелью триединства…
– Что такое триединство?
– Ты знаешь, – опускает голову тетка.
Ты знаешь. Да что я знаю-то?
– Когда я смогу увидеть дочку?
– Не скоро! – подает голос Иваныч. – Очень не скоро. Пойми, Саша, сейчас дочь Пастыря знает, что где-то есть малышка, которая стоит на пути к воскрешению отца.
– Тебя сейчас нужно снова изолировать и обучить. Но не физически, а духовно. И на этот раз тебе не помогут нытьё и жалость. Нам нужно будет покинуть это место, ведь она знает о тебе почти всё, и всего лишь дело времени – собрать армию оборотней и продавить Защитный круг. Она вряд ли остановится сейчас. Лучше будет начать на новом месте.
– Один раз я смог пройти защитные круги, – я задумчиво верчу в руках кружку.
– Если ещё раз вздумаешь проламываться и лезть в засаду, то приходи сразу ко мне – проломлю топориком голову, чтобы не мучился, да и всех делов, – советует тётя Маша.
За окном чирикают проснувшиеся птицы. Первый луч солнца прыгает на печку оранжевым пятном.
– И когда же мы встретимся с Юлей? – непонятно почему, но я не могу её ненавидеть.
От любви до ненависти один шаг, а тут целый прыжок, да ещё с разбега. Но я не могу. Хочу, но не могу. Как только представлю карие глаза, так в груди возникает горячий пульсирующий ком.