– Отче наш, иже еси на небеси! – кричит молодой солдат, застывший у скрытой в рощице пушки, когда к нему подползает волна.
Мы зачарованно смотрим на нее – впервые сталкиваемся с такой подлостью войны. Ни противогазов, ни баллонов с кислородом, лишь взрывающиеся снаряды, визжащие осколки и неумолимо ползущая широкая полоса. Около тысячи человек в крепости, и никуда не отойти – артобстрел не дает высунуться.
Я готов взвыть вместе с солдатом от полной безысходности – деваться некуда и молодое тело должно лечь бездыханным трупом. Наверно, так себя ощущают приговоренные к смертной казни, которых ведут к месту последнего вдоха.
– Эй, Петруха, воду тащи! – Степан скидывает сапог и живо разматывает ткань портянки, затем орёт так, что перекрывает грохот взрывов. – Бойцы, укутывайте рыла мокрой тряпкой!!!
Солдаты, кто слышит клич, тут же садятся на пол и начинают исполнять указание. Темно-зеленая масса приближается, подергивается как живая под порывами ветра. Клубятся валы дыма внизу, сверху полоса разрывается на зловещие клочья.
Я срываю с пояса фляжку и, смочив портянку, передаю баклажку Степану. Его продырявленная фляга лежит поодаль – на днях немецкая пуля попала в днище, когда он пил, и на выходе вильнула в левую сторону, просвистев у края уха. Эта пуля ещё раз подтвердила славу Степана как везучего человека – несколько миллиметров вправо, и он бы сейчас не командовал.
Застарелым потом пахнет мокрая повязка на лице. Я оглядываюсь на сослуживцев. Взрывы и разряды никого не пугают – приближается гораздо худшая участь, от которой не спрятаться и не скрыться за толстыми стенами.
Посреди нашей площадки падает и подпрыгивает металлический цилиндр с оперением на конце, из него тут же начинает струиться ядовитый дым. Немецкие артиллеристы переходят на газовые снаряды, не дожидаясь, пока темно-зеленая смерть накроет крепость ядовитым плащом. Я выбрасываю цилиндр наружу, но прилетают другие, ещё и ещё, зеленый туман поднимается выше.
Мне стало страшно, я понял, что чуют люди в газовых камерах – я задыхаюсь вместе с солдатом.
По моим легким хлещет резь, воздух заходит расплавленным свинцом, каждый вдох сгибает пополам…
Справа ничком падает соратник по строю, двадцатидвухлетний парень с Рязани. Так и не успели толком познакомиться – ни по пути в этот ад, ни в перерывах между обстрелами…
Степан опускается на колени, сотрясаемый жутким кашлем, я тоже обнимаю холодный пол – в надежде захватить глоток неиспорченного воздуха…
Сознание мутится, все плывет перед глазами, куски железобетона, отскочившие от стен, то увеличиваются в размерах, становясь величиной с дом, то уменьшаются до горошин. Исчезает крепость вместе с ужасами смерти…