– Тогда яму нужно сделать глубже.
Вячеслав подхватывает на лету лопату, в несколько зачерпываний углубляет яму, земля мягко рассыпается на низенькой куче. Вызывающе кивает, ну как, пойдет?
– Глубже. Из такой канавки даже младенец выпрыгнет, – я наблюдаю, как краснеет лицо Федора.
Возможно, я плохой племянник, раз не говорю о тете, а позволяю увлечь себя в борьбу «на слабо».
Угрюмый Михаил Иванович кривится в усмешке. Вячеслав зло зыркает, но увеличивает яму в два раза, черенок почти полностью утопает в выгребе. Заточенное полотно втыкается в выросшую кучу, и на этот раз следует приглашающий жест рукой, на вспотевшем лице застывает ожидание моего позора.
Что ж, я спрыгиваю – яма по грудь, немного притаптываю внутри, утрамбовываю землю. Сразу же слышится окрик Федора.
– Ты долго там плясать будешь? Или тебе, как плохому танцору, что-то мешает?
Вячеслав солидарно хохочет. Возможность померяться силой всегда будоражит молодую кровь, а уж сколько колючек припасено под языком – на случай провала зарвавшегося хвастуна…
Со всех сторон сдавливает холодная земля, колени не согнуть, даже приходится поднять руки над головой, чтобы ещё больше не испачкаться. Я представляю свое тело туго сжатой пружиной, приподнимаю носки и почти с слышимым щелчком резко разгибаю ступни.
Вязкое дно остается внизу, и ноги упираются в скользкую глину по краям ямы. Правая нога слегка едет, но успеваю переступить и теперь с легкой ухмылкой смотрю на потупившихся парней. Михаил Иванович также с интересом разглядывает их лица.
– Удовлетворены? – спрашиваю я.
– Да пошел ты, – одновременно отвечают ребята и хвастают своим умением синхронно хлопать ладонями левой руки по бицепсу согнутой правой.
Показав обиженные спины, они отправляются по направлению к дому.
– Эй, вы куда? Кто вас отпускал, лентяи? – окликает их Михаил Иванович.
– Как куда? Проверять на месте ли сарай, ведь этот раздолбай не может зайти по-человечески! – не оборачиваясь, отвечает Вячеслав.
– Дисциплинка страдает! – вздыхает Иваныч и мотает головой. – Пойдем, что ли? Чая навернешь, да и расскажешь, что к чему.
– Михал Иваныч, некогда же, с тетей…
– Пойдем, расскажешь. Время есть – перевертней рядом не ощущаю! – Иваныч шагает следом за ребятами.
В знакомой комнате чисто вымыто, постели заправлены и на выскобленном столе отсутствует радость для тараканов, блестят кристальными боками граненые стаканы. Всё очень здорово поменялось с моего первого прихода – кругом чистота и порядок.
Может, потому что Иваныч дома?
Федор заходит с двумя тарелками. На одной пироги устроили кучу-малу, на другой развалились конфеты в желтеньких обертках. Следом, с дымящимся чайником в руках, дефилирует Вячеслав. Федор пододвигает коробку с чайными пакетиками.