Так постепенно, медленно и осторожно сталкер прошел весь коридор. Да, этот этаж действительно был необитаем, ни мутантами, ни аномалиями. И вот наконец почти самая дальняя дверь, за ней, согласно плану, приемная, а за ней комната директора. Приемная с оставленными на столе письменными принадлежностями секретарши, ряд деревянных стульев для ожидающих, деревянная кадка с остатками какого-то растения, давно истлевшего, оставившего только полупустой пенек, отклеившиеся со стены, упавшие на пол и покрытые той же пылью плакаты. Тишина. Осталась двустворчатая дверь местного руководителя, которая была закрыта. Сделанная из толстого дерева, с нарезанными рельефными квадратами и толстенными латунными ручками, она была первой закрытой дверью на его пути. Оголодавший по звукам, запахам и цвету мозг начал увлеченно подсовывать сталкеру картинки о том, что может находиться за этой дверью. Вначале он предложил увидеть за дверью глухую кирпичную стену, потом сидящего за столом и упавшего лицом на него полуистлевшего директора, потом предложил картинку, где все служащие собрались в этом кабинете на совещание и скончались, отравившись газом, потом причуда мозга решила, что они не скончались, а стоят лицом к нему прямо за этой самой дверью и ждут, когда же он откроет ее и увидит их истлевшие тела, пустые глазницы, безвольно повисшие руки и опущенные плечи. Егору стало не по себе от такой мысли. «Кадавров сюда еще не хватало», – сердито подумал он и, схватившись за толстую пупырчатую ручку правой двери, потянул. Он, вероятно, должен был быть готов к чему-то такому, но оглушительное «КРА», когда просевшую дверь оторвали от пола, и затем такое же оглушительное «так-так-так» по мере того, как она проворачивалась в петлях, здорово подействовало на нервы. Сталкер тихо выругался, но тем не менее застыл, прислушиваясь к затухающему эху, и лишь потом, дождавшись, когда наступит привычная тишина, медленно просунулся в образовавшуюся щель в кабинет. Тот был пуст, длинный стол, ряд пустых стульев, бюст Ленина на столе, несколько скоросшивателей, чернильница и высокое кожаное кресло, также покрытое пылью, белый медицинский халат на стоячей вешалке. Пылинки, возмущенные движением, медленно оседали в тусклом свете фонаря. Создавалось такое ощущение, что всех работников эвакуировали во время обеда, они не прихватили с собой ничего, даже личных вещей. А вот и цель – огромный сейф с гербом СССР на дверце и такой же огромный шифровальный лимб.
Сталкер сделал свет фонаря ярче и двинулся к сейфу, но, через несколько шагов, вдруг обернулся, посмотрел на оставленную полураскрытую дверь, взял ближайший стул и загородил проход. Конечно, не помеха, если кто нагрянет, но хоть грохнется в случае чего, поскольку стоять спиной к открытой двери после того, как было произведено столько шума, Бобру казалось крайне нелогично. Вообще, он предпочел бы лечь на стол совещаний с дробовиком и через мушку смотреть в сторону щели, подождать бы еще минут десять для надежности, но он не хотел давать своему воображению повод для деятельности. Кроме того, он опасался, что если десять минут будет вглядываться в дверную щель через мушку прицела, то рано или поздно кто-то из дверной щели может посмотреть на него, так можно сойти с ума, борясь со своим страхом, затем с вызванной страхом галлюцинацией. А этого он крайне не хотел, поскольку знал каким-то своим шестым, седьмым чувством, выработанным в Зоне, нельзя так думать, здесь нельзя думать таким образом.