Триггер вперил в меня острый взгляд своих зеленых глаз, будто пытался продырявить череп насквозь и увидеть мои мысли. Он даже не моргал. Все его опьянение исчезло вмиг, как будто его и не было вовсе. Вот истинный профессионализм солдата – уметь управлять спиртом в сосудах! Эх, Бриджит этот талант не помешал бы. Она вечно такую ересь городит, когда напьется, а про ее танцы игривой козочки я вообще молчу.
– Вот так герои остались безызвестными. И это происходит каждый день, Калеб. На нашей базе герои остаются безызвестными, потому что на базе есть место только для одного героя – нашего Генерала.
Триггер и не пытался скрыть гнев на Генерала, его монотонный стальной голос звучал настолько холодно и ядовито, что я понял, что ни под каким предлогом не захочу стать врагом Полковника. Кажется, потеря Тесс в нем пробудила нечто похуже соплей и тоскливых рыданий. Потеря Тесс задела его душу настолько, что он нашел в собственных глубинах мирно дремлющую месть, уже открывшую один глаз. Я никогда не слышал, чтобы Триггер так нелестно отзывался о Генерале. Мне всегда казалось, что их четверка нерушима. Но так ли это на самом деле?
Чертов кабинет Триггера, запирающийся на стальной ключ, открыл дверь в мир междоусобиц верховенства. А я-то думал, они тут все за одно. Как же мы заблуждались насчет Полковника.
– Так вот истеричная Тесса, выпила бы этот стакан. Наплевала бы на субординацию и выпила бы прямо здесь и сейчас. Потому что иногда надо уходить от правил, чтобы оставаться человеком, а не быть таким выдрессированным роботом, как ты. Роботом, который нужен Генералу, – произнес Триггер уже тише, закончив свою тираду о героях.
Я опустил глаза, приняв тот факт, что пусть он и бесит меня своими тайнами с Тесс, но в схватке за жизнь Желявы мы с ним на одной стороне.
– Сэр, свою дозу водки я выпил еще вчера, – тихо признался я.
Триггер сощурил глаза и пригляделся ко мне. Ему понадобилась секунда, чтобы вычленить во мне доказательства аналогичной скорби, которая заставляет терять самого себя в безднах боли от потери. Наверное, он наконец заметил и мои красные глаза с синяками от недосыпа, а может где-то на лице у меня даже отпечатались складки мундира, который я подложил себе под голову ночью, потому что у Горе-Федора кроме как на полу спать негде. А может, боль утраты становится видимым клеймом на лбу собеседника, когда познаешь ее сам. Скорбь дарит магический третий глаз, благодаря которому всегда отличишь вдовца посреди толпы.
Триггер широко улыбнулся и прищурился.
– А-а-а. Значит, тоже не бессердечный, – произнес он, кивая. – Значит, я верного человека в командиры взял.