Она приблизилась к нему и провела ладонью по щеке. А затем с признательностью поцеловала в губы, но, прежде чем поцелуй перетёк в страсть, отодвинулась и сказала:
– Поехали тогда. Он своему слову верен. Долго ждать не станет.
– Поехали.
Сев на свои велосипеды, они неспешно двинулись по ровной грунтовой дороге, становящейся всё уже и уже. А после преодоления очередной возвышенности стал виден и замок мессира. Вид этого строения навевал тоску. И оттого, видимо, Инга несколько раз кряду поворачивала к Риэвиру голову. Наверное, она хотела начать новую беседу, но не могла найти слов. А ему и самому было сложно предложить лёгкую тему. Сказанное ранее оставило осадок грусти на сердце.
– А картина моя тебе ещё не пришла? – наконец, спросила девушка.
– Нет. Но если через человека Леона отправила, то с минуты на минуты доставка произойдёт. Что за картина-то?
– Увидишь сам. Скажу только, что её мне Арьнен подарил. И теперь, когда я знаю, что он и есть Художник, то начинаю думать, что надо было сохранить его подарок при себе.
– Пожалуй, – не стал спорить он. – Чего не оставила?
– Остор настоял. Тогда я помнила, что за нами идёт охота, и его доводы показались существенными.
– Погоди-ка! – вдруг осознал Риэвир. – Так ты и Остора забыла?! Как же он с тобой справляется?
– Как с маленьким ребёнком, – весело захихикала она, и молодому Владыке стало крайне неуютно от этого смеха. – Ему неповезло со мной. Очень! Но он третий. Или третье, что и о ком я помню и там, и здесь… Во всяком случае, пока помню.
– А что ещё? – уже отчётливо осознавая, что неприятное чувство являлось ревностью, поинтересовался парень.
– Во-первых, Арьнен. Во-вторых, его подарок… Причём любопытно так! Меня Остор спрашивает, что и кого я помню? И у меня перед глазами образ Арьнена. Имя его помню. А вот событий с ним связанных – только что картину дарил.
– Остора лучше помнишь?
– Да, но только из-за того, что он постоянно рядом… Это ещё смешнее! Я здесь прокручиваю в голове, что происходило со мной там, и когда натыкаюсь на провал в памяти, то это означает, что об этом чём-то я ещё помню.
– Тебе от этого действительно весело? – с чрезмерной суровостью спросил он. Ему была непонятна подобная беззаботность. Инга же криво улыбнулась, открывая такой мимикой истинные эмоции.
– А что мне ещё делать, как не веселиться, Риэвир? Что ещё?! Мне и остаётся только разгадывать, что я там сделала. В той. В настоящей жизни! Собираю из ничего мозаику. Потому что если размышлять, какая я бедная и несчастная, то проще сойти с ума!
– Прости меня, – искренне попросил он и, пытаясь уйти от болезненной темы, решил узнать. – И есть какая-либо интересная пропажа сюжета?