Я заметила, что многие дамы прибыли на прием в сопровождении как кавалеров, так и своих рабов. Либо им предоставили их здесь. В основном это были юноши человеческой расы или расы фейри. Они чистили фрукты для своих хозяек, готовили кальян, подавали напитки. Некоторые просто сидели у ног хозяйки наподобие комнатных собачек, и те гладили их по голове и плечам. Большинство рабов были обнажены до пояса, одеты только в штаны из кожи и ошейники с медными заклёпками. Было в зале и несколько рабынь. Они наоборот были одеты лишь до пояса и носили жесткие корсеты под грудь, которые приподнимали ее и делали бесстыдно прекрасной.
***
Наконец музыка стала тише, и в зал вошел сам хозяин вечера, мой знакомый вервольф, в сопровождении дамы расы сне́йков. Это наиболее древняя, и по моему мнению, наиболее умная раса в этом мире. Это всегда были и есть расчетливые и злопамятные существа. Перебегать им дорогу я не советую никому. На данный момент сам премьер-министр Её Величества является представителем этой расы. С течением эволюции снейки приблизились к привычному для человеческого глаза внешнему облику. Но все же остатки чешуек на коже, длинные когти, полное отсутствие волос на теле и голове, узкие зрачки порой производили отталкивающее впечатление. Несмотря на все это, дама, сопровождающая господина, была грациозна и прекрасно держала осанку леди. Джентльмены привстали, приветствуя их. Дамы улыбались и кивали.
Они сели за столик, украшенный букетом белых ирисов. Он был ближе всего ко мне, почти под часами. Снейк подняла на меня свои желтые глаза дракона, и раздвоенный язык едва заметно облизнул ее синеватые губы. Мастер же, казалось, вовсе не обращал на меня внимания, пока не поднялся для тоста.
– Леди и джентльмены! – прогремел его голос, обращаясь к публике, – Ведь у нас здесь присутствуют только благородные леди и только джентльмены, – он сухо усмехнулся, и по залу прокатились смешки, – Давайте поднимем кубки за время. Ведь в его течении есть красота. Разве нет? – все подняли глаза на меня, и, наверное, даже издалека было видно, как я покраснела – И, тем не менее, упускать время нельзя. Для нас это опасно. Ведь все мы смертны. За время!
Публика с возгласами осушила свои кубки. Странный был тост, туманный и невеселый. Хотя и мне было не до веселья.
Общество снова занялось разговорами, а за столик к господину подсел странный тип. Это был невысокий худой мужчина с редкими волосами, редкой рыжеватой бородкой, желтыми зубами и маленькими ручками. Он тоже был оборотнем, хотя вервольфа такого телосложения встретишь редко. Я не слышала, о чем они говорили, но беседа была оживленной, и голос его был скрипучим и тонким, как несмазанный металл. Он не был стар и не был молод, этот тип. Он был как-то непоколебимо вечен. Как неотвратимая беда, каменные статуи египетского некрополя или же мумия фараона, которую недавно привозили на обозрение публике. Да и чем-то он был похож на мумию. Почему то только при взгляде на него мне стало противно. И страшно. Смешно право, чего еще я могла бы бояться? Ведь скорая смерть от вынужденной «акробатики» была не за горами.