А ведь точно.
Как говорила Сильвер, в школе имелся только один такой адепт, и она обучалась в восточном крыле. Хотя, мало ли, за три недели многое могло измениться. Ещё нельзя исключать преподавателей: кто-то из них вполне мог быть ментальным чтецом. В конце концов, та же Софи, чёрный волхв, была в состоянии покопаться в моих мозгах.
Я посмотрел на Софи.
Она говорила о девушках-дебютантках, которых готовят специально для патрициев, говорила о балах и светских танцах (надеюсь, до самих танцев дело на уроке не дойдёт), говорила о свадебных традициях…
Значит, это не она.
Тогда кто?
Ментальный чтец способен воздействовать на жертву, только находясь от неё в пределах нескольких десятков метров, не дальше.
Мелодия в голове сменилась шёпотом:
– Ребекка очень мучается…
Шёпот стал громче:
– Хочешь посмотреть, как ей плохо?
Ещё громче:
– Посмотри же, жалкий адепт жалкого возмездия, посмотри, как ей плохо!
Сознание полоснул истеричный выкрик:
– Посмотри-и-и!
Меня ослепило розовыми вспышками, и я зажмурился.
Перед внутренним взором замелькали картины, жуткие картины.
Перекошенное от боли лицо Ребекки… истощённое, в синяках, тело в больничной пижаме… воспалённые покрасневшие глаза… она привязана к стулу, над ней нависает бугай в голубом халате с лысиной на затылке и наотмашь бьёт её по лицу, потом опять, но уже другой рукой, по щекам Ребекки текут слёзы, а бугай всё хлещет и хлещет.
Он орёт, хочет, чтобы она что-то рассказала ему или в чём-то призналась, но она молчит. А потом выкрикивает непонятную короткую фразу, после чего бугай начинает хохотать, затем смолкает, подходит ближе и плотоядно улыбается, тянет к Ребекке свои сраные руки и рвёт на ней больничную пижаму… и в этот момент я вижу, отчётливо вижу синюю нашивку на вороте халата этого ублюдка, каждый штришок ниток…
«К-Д. Шеридан».
Меня окатило морозом: я ведь допускал, что сестра уже давно мертва, но эти картины... такие живые...
Слух резанул болезненный и страшный визг Ребекки, он прозвучал так отчётливо, будто она находилась в метре от меня.
– Ах ты сволочь! – Я и сам не понял, подумал это или высказал вслух, я даже не понял, когда успел вскочить и замереть, стиснув кулаки.
Класс снова затих.
– Да, мистер Ринг? – повернулась ко мне Софи и уточнила недовольным голосом: – Вы кого-то конкретно имели в виду? Или в слово «сволочь» вы вкладываете иной смысл?
Я посмотрел на её вуаль, её чёрную шляпку, оглядел её всю, но, казалось, ни черта не видел и не воспринимал. И только когда вереница картин начала постепенно освобождать мой мозг, а крик Ребекки стих, я смог перевести дыхание и выдавить: