Я кивнул и указал на горло.
– Во всяком случае, ваши ответы могут зачитывать с планшета телеведущие. Пол, до эфира тридцать минут, вы успеете его подготовить?
– Успею, а посыльный прибыл?
– Ждёт за дверью, – начальник департамента вышел вместе с Полом.
Доктор вернулся с коробкой и принялся выставлять на кухонный стол лекарства и жестяные банки.
– Сейчас я вам обезболю горло, и вы сможете поесть. Пару дней придётся питаться жидкой смесью, – он показал мне большую жестяную банку. – Здесь все необходимые белки, витамины и микроэлементы, разводить в тёплой воде, но для вас лучше в молоке.
Он согрел в микроволновке молоко, всыпал туда две мерных ложки смеси, размешал и бросил сверху небольшой кусочек сливочного масла. Меня передёрнуло, как только представил, что мне придётся это выпить.
Пол брызнул мне в горло аэрозолем, снял воротник, посмотрел шею и вернул воротник обратно.
– Глотать больно? – спросил он. Я глотнул и отрицательно покачал головой. – Тогда пейте, – он сунул мне в руки тёплую кружку. – На вкус это не так противно, как выглядит, – улыбнулся он.
Я сделал небольшой глоток. Вкус был, конечно, специфический, но терпимый, к тому же, после всех волнений есть хотелось неимоверно.
– Теперь попробуем вернуть ваш голос, – он заставил меня сидеть с открытым ртом, заливая горло различными препаратами. – Говорить будете шёпотом, – предупредил он, закончив процедуры.
– Хорошо, – прошептал я, и с удивлением обнаружил, что в комнате мы не одни.
Операторы устанавливали камеры, причём камеры уже работали. Двое телеведущих согласовывали вопросы с начальником департамента. Как только Пол отошёл, открывая меня камерам, ведущие ободряюще улыбнулись мне и заняли свои места.
Мне сразу же начали задавать вопросы, и я понял, что мы уже несколько минут в прямом эфире. Вопросы были вполне обычными, видимо, составлены полицейскими на основании моих показаний. Я отвечал коротко, стараясь беречь голос.
Но вскоре начались вопросы о моём отношении к тому, что случилось и не считаю ли я, что городу пора избавиться от анклава и построить на его месте респектабельный благоустроенный район.
Мой гнев, как обывателя, требовал мести немедленной и жёсткой, но опыт репортёра и журналиста советовал отказаться от немедленных оценок, потому что они могут быть ошибочны.
Я объяснил, что подобные вещи происходят и в других вполне благополучных районах, о чём мне было хорошо известно. Я просил не искать в уголовном преступлении социально-политический подтекст до тех пор, пока не закончится следствие.
Ведущие продолжали гнуть свою линию на избавление города от такого опасного района, я выразил своё несогласие с их точкой зрения и закончил пресс-конференцию, сославшись на плохое самочувствие.